Леона, что бы там о себе ни думала, была дитя своего времени, романтичное, чуточку наивное. Она писала записки Агнии, возможно, вела дневник. Девушки в то время все вели дневники. Вот бы его найти! Наверняка она писала о поисках, внесла туда разговор с Агнией.

Или Коханский. Он, как врач, тоже мог писать какие-то заметки. Тем более ему, скорее всего, хотелось задокументировать такой интересный случай.

И он наверняка писал! А спустя сто лет эти записки попали в руки его потомку Ивану! Поэтому он купил Желтый дом, ведь именно там держали больного сына Вышинских. Мне по-прежнему было непонятно, зачем Ивану узнавать эту историю, но если я чего-то не понимаю, не значит, что такого интереса у него нет.

Хм, а что, если интерес у него такой же, как и у его прадеда: медицинский? Что, если Иван на самом деле врач? Ведь не зря же мне показалось, что рана на его боку зашита слишком профессионально для обычного человека. Я бы так зашить не смогла. А он смог. Более того, он изначально собирался оказывать себе помощь самостоятельно, фельдшера ждать не стал, просто украл медикаменты. Почему, отправляясь в такую глушь, врач не взял с собой аптечку – другой вопрос.

И айтишник из него какой-то липовый. Я еще во время совместного ужина обратила внимание, что он перевел разговор на другую тему, когда Юлька попросила провести нам интернет. Зуб даю, что в его доме интернета нет, никакие друзья ему его не сделали. Едва ли в этой глуши вообще возможна такая скорость, какая необходима для работы айтишникам.

Почему соврал? Честно говоря, я бы тоже соврала, будь врачом. Даже в большом городе в новой компании в этом лучше не признаваться, тут же найдутся требующие поставить диагноз по фотографии или назначить лечение без осмотра и анализов. А уж в глухой деревне, где до врача еще доехать надо, таких будет гораздо больше. Нам признаваться тоже опасно, болезнь Юльки видна невооруженным взглядом, вдруг и мы пристали бы?

По всему выходило, что мне нужно навести справки о странном соседе. И неплохо было бы все-таки пробраться к нему в дом, найти комнату с люком.

Я рассмеялась вслух, воображая себя заправским шпионом. И информацию найду, и в дом проникну. Никита, ни больше ни меньше. Был в моем детстве такой сериал про суперблондинку.

Едва подъехав к своему дому, я поняла, что у нас гости. На подъездной дорожке, преграждая мне путь к любимому месту в тени высоких берез, стояла небольшая серая машина на огромных колесах. Всем видом она говорила: проеду по такой грязи, где застрянет даже твой трактор. Оказалось, прораб, с которым договаривалась о встрече Юлька, уже приехал. Я нашла сестру и его на террасе позади дома. В саду, не выпуская Юльку из вида, работал Кирилл. Мне показалось, что даже без моей просьбы он и так приглядывал бы за Юлькой, чтобы ее никто не обидел.

– Эмма, ты уже вернулась? – обрадовалась Юлька. – А мы с Виктором Алексеевичем как раз обсуждаем необходимые работы.

Виктор Алексеевич, оказавшийся невысоким коренастым брюнетом лет сорока с пивным брюшком, намечающейся лысиной и хитрыми маленькими глазками, протянул мне руку для приветствия.

– Значит, вы Эмилия Аркадьевна? Очень рад знакомству. Надо заметить, усадьба Вышинских в наших кругах хорошо известна, замечательный памятник неоклассицизма. Мы надеялись, что новые хозяева решатся на реконструкцию, и, когда мне позвонила Юлия Аркадьевна, прыгал до потолка от счастья.

– Виктор Алексеевич очень хочет получить заказ на реконструкцию, – сказала Юлька и, поскольку стояла за спиной прораба и тот не мог ее видеть, скорчила мне многозначительную рожицу.

– Сделаю все, чтобы получить эту работу и не разочаровать прекрасных хозяек, – заверил прораб.

– Что ж, если Юлия Аркадьевна одобрит вашу кандидатуру, так и будет, – сказала я, давая понять, что последнее слово будет за Юлькой.

Виктор Алексеевич повернулся к ней, будто хотел убедиться, что эта юная девушка на самом деле может решать такие важные вопросы, а потом улыбнулся и кивнул мне.

– Я понял. Что ж, с Юлией Аркадьевной мы уже осмотрели первый этаж дома, флигели и ближайший сад, а вот второй этаж и дальнюю часть парка она оставила вам. Когда вам будет угодно прогуляться со мной и наметить план работ?

Никуда гулять и ничего намечать мне не хотелось, но я сама затеяла всю эту реконструкцию, отлынивать было бы некрасиво.

Со вторым этажом справились быстро. По словами Виктора Алексеевича, на первый взгляд главный корпус дома находится в неплохом состоянии. Тем не менее, чтобы приступить к реконструкции, нужно будет провести тщательное обследование и сделать проект. Я ничего в этом не понимала, поэтому попросила его подготовить все необходимое.

Вот флигелям повезло меньше. Многие годы они не отапливались и не проветривались, в зеленом сильно протекала крыша, голубой облюбовали птицы, залетающие через разбитое окно. Их реконструкция наверняка влетит нам в копеечку.

Закончив с домом, мы вышли в сад. Быстро миновали уже облагороженную Кириллом часть, скрылись за густыми деревьями запущенного парка. Все это время Виктор Алексеевич стрелял по сторонам маленькими глазками, прищелкивал языком и что-то записывал в толстом блокноте. Я же просто молча шла по дорожке, отвечая на его вопросы при необходимости.

– Юлия Аркадьевна сказала, что вы хотите сделать из усадьбы что-то вроде санатория или дома престарелых, так? – уточнил Виктор Алексеевич, когда мы зашли уже достаточно далеко в парк.

– Вроде того, – кивнула я.

– В таком случае я предлагаю не углубляться сильно в лес. Не так уж много сада нужно отдыхающим или престарелым людям. На пару метров вглубь зайдем, расчистим, деревья вырубим, дорожки обновим. Получится достаточно большой сад, но денег много не потратим. Я осмотрел фонтан, его можно починить, думаю, центр назначим там. Сделаем беседки, лавочки. Все в основном будут обитать около него.

– Главное, сделайте высокий забор, – попросила я. – Не хотелось бы, чтобы на территорию заходили дикие животные.

О нападении волка я говорить не стала, но Виктор Алексеевич и сам понял, чего я опасаюсь.

– Это всенепременно! Безопасность постояльцев не будет под угрозой.

Он еще что-то говорил, но я уже не слушала. Мое внимание привлекло нечто странное, находящееся в полуметре от разбитой дорожки, по которой мы шли, в глубине парка. Я бы и не заметила ничего, но солнце, как раз проходя над нашими головами, рассыпало по земле лучи, и один из них, отразившись в чем-то блестящем, ударил меня по глазам. Вспышка была короткая, и на долю мгновения я решила, что снова проваливаюсь в воспоминания Леоны, но она погасла, и я осталась в своем мире. Остановилась, посмотрела в ту сторону, где только что возник и исчез солнечный зайчик. Мне показалось, что в высокой траве что-то поблескивает, и, не слушая уже болтовню прораба, я сошла с тропинки.

Это были ножи. Семь абсолютно одинаковых ножей с костяными ручками и причудливо изогнутыми линиями были воткнуты в землю рукоятями. Лезвия же угрожающе торчали вверх, в одном из них и отразился лучик солнца, привлекший мое внимание.

Я не услышала, как сзади подошел Виктор Алексеевич, среагировала уже только на голос.

– Это еще что такое?

– Не знаю, – призналась я, присаживаясь на корточки рядом с ножами.

Оружие выглядело старым, но не потрепанным. Казалось, многие годы кто-то хранил ножи в надежном месте, тщательно ухаживал за ними, натирал, а несколько дней назад воткнул в землю. Лезвия сверкали со всех сторон, рукояти были чистыми, без следов порчи. Земля вокруг оказалась примята, выдавая, что кто-то здесь определенно ходил. Да и на ножах не было следов грязи, а ведь два дня назад шел дождь, непременно оставил бы разводы, если бы они появились тут раньше.

Что делать с ножами, я не знала. Оставлять их здесь не допускала и мысли, но и прикасаться к ним почему-то было страшно. Вызывать участкового тоже казалось смешным. Решив, что вернусь домой и расскажу все Вере, вдруг это вообще какие-то ее знахарские штучки, я выпрямилась, давая понять Виктору Алексеевичу, что