Нет, на самом деле очень хотелось, конечно. Но гордость и страх оказаться отвергнутой пока держали верх.

И каково же было моё удивление, когда на пороге моей комнаты объявилась целая дюжина разновозрастных чернокнижниц! Возглавляла их староста и однокурсница Тая, некромантка Белла Хоторн – улыбчивая и румяная, с россыпью веснушек на аккуратном вздернутом носу и роскошной копной тёмно-медных волос. Иногда она провожала меня в столовую или на уроки и, отдам ей должное, неизменно была мила и вежлива… Впрочем, она со всеми такая.

– Мира Десмонд сказала, ты отдаёшь лишние платья, – проговорила Белла чуть заискивающе. – Мы были бы рады тебя от них… ну-у, типа… по-дружески избавить.

Ах, мы теперь друзья? Был некоторый соблазн презрительно фыркнуть и хлопнуть дверью перед носом у вредных засранок, но… Но я ведь не чванливая дура вроде Лорел Саммерс. Это хорошая возможность исправить положение. Легко невзлюбить того, кто воротит нос от твоей компании, но совсем другое – когда человек к тебе отнёсся по-доброму и чем-то помог.

Кроме того, помочь им мне и впрямь хотелось. Мне ведь нетрудно, а им наверняка очень хочется выглядеть не хуже всяких светлых клуш. И мне тоже хочется, пусть я и люблю книжки пуще платьев.

Девчонки набились ко мне в комнату, принялись было охать и ахать, восторженно перебирая красивые наряды. Но, заслышав, что я готова отдать вообще всё, вознегодовали и набросились на меня скопом. Мол, гордость – это, конечно, здорово, но таких жертв никому не надо, да и нет ничего благородного в бедности.

И впрямь – ничего благородного. Я с этим вполне согласна, а потому (не без помощи девушек) отложила для себя немного одежды: в основном ту, что уже носила, и ту, которая шла к моей новой бледной наружности. Остальной же гардероб с лёгкой душой отдала на растерзание чернокнижницам. Учитывая мою миниатюрность, девушкам мои платья были коротковаты, но, как мне объяснили, переделать их не так уж и трудно – благо нынешняя мода позволяет большое разнообразие фасонов, да и для всяческого… рукоделия имеется целый подраздел бытовой магии. Белла, если верить остальным, из любого тряпья могла справить что-нибудь симпатичное.

«Мать научила, ей иная швея-то в подмётки не годится, – объясняла она, улыбаясь чуть натужно. – А её – моя бабушка. Овдовела она рано, осталась без мужа да с кучей детей. Жить захочешь, ещё не так раскорячишься».

Брать что-либо взамен решительно отказалась: нужды я определённо не испытывала, да и особой выгоды не искала. И уж точно не желала, чтобы дочери небогатых семей лишились всех своих карманных средств ради какого-то дурацкого куска ткани с вышивкой!

А вот счастливые лица принарядившихся девушек доставляли мне искреннее удовольствие. Наверное, я и впрямь простодушная дурочка…

Даже если они так и думали, то вслух ничего подобного не говорили. Только восхищались и без конца благодарили. Ну, ещё добродушно подкалывали, если выдавалась возможность. И злорадно хихикали, представляя лица светлых злюк и некоторых особо противных нейтралок. Я не стала корчить из себя мисс Благонравие и охотно позлорадствовала вместе с ними.

Почему бы и нет? Чародейки к ним – к нам – особо добры никогда не были. И вряд ли будут.

Отчаявшись взамен всучить мне деньги или артефакты, девчонки смирились и отстали. Якобы. Затем Белла, Мира и ещё две девушки с моего курса снова явились ко мне и преподнесли огромный пакет сладостей из «Вейлы» – лучшей кондитерской Веспераса. Само собой, были вынуждены меня успокаивать – ибо я, сентиментальная клуша, растрогалась до слёз. А затем тоном, не терпящим возражений, отказалась всю эту красоту есть одна.

– Там, где собираются две и более девицы, всегда есть риск возникновения спонтанных чаепитий, – заметил ехидный Тай, мимоходом заглянувший к нам в поисках Беллы. А затем ловко утащил пирожное и смылся, только мы его видели.

Одним словом, гадючий племянничек!

– Я гляжу, Тави его совсем не воспитывает, – усмехнулась Белла, разливая по чашкам чай, который сама же и приготовила в пузатом заварнике.

«Ну, второй дом всё-таки. К выпуску у вас не только посуда заведётся… у некоторых, вон, дети на подходе!» – снисходительно пояснила она изумлённым первокурсницам.

– Он же наполовину Блэквуд, а это диагноз, – протянула смешливая красотка Бренда Стоунхарт – моя дальняя родственница, как оказалось. Сходство между нами и впрямь заметное: она тоже блондинка, но скорее клубничная, чем платиновая, и ещё у неё точно такие же пухлые губы, как у меня. И похожий разрез глаз – синих-пресиних, цвета индиго. – Та-акой красивый! В смысле, Блэквуд. Ну и Тай тоже… Эх, что толку вздыхать, всё равно оба заняты!

– Кем это Блэквуд занят? – изумилась я.

А затем изумилась снова, поняв, что звучу не как ученица, но скорее как ревнивая полюбовница. И было бы с чего!

Ответом мне стало дружное хихиканье.

– Подумать только, – отсмеявшись, изрекла Молли, симпатичная темноволосая одногруппница Миры, – она ведь это вполне искренне спросила! Дурашка, кем может быть занят Блэквуд, если он ни на кого, кроме тебя, не смотрит?

– Да уж, жаль мужика, – усмехнулась Мира, – пока до нашей звёздочки допрёт, что да как, у него поди яйца посинеют.

– Мира! – ужаснулась я.

– Лили! – передразнила она. – Да брось, чего ты отнекиваешься? Гадюка горяч как Пекло! Не хочешь замуж, так можно с ним просто развлечься…

– Такое меня не интересует!

На самом деле… интересует. Куда больше, чем следует.

Собственные мысли смущали и подчас даже пугали. Великие звёзды, Лисандра Найтстар, одумайся! Мало тебе, что ли, старшекурсников? Преподаватель – на редкость неудачный объект для непристойных фантазий, знаешь ли! Хотя бы потому, что такие фантазии заведомо бесперспективны.

Никогда не была поклонницей любовных романов. А ведь только в них взрослые, состоявшиеся и уверенные в себе мужчины волочатся за крошечными первокурсницами. В реальности же они выбирают женщин себе под стать. Вот как леди Кейт, например! Я, конечно, хорошенькая, но ей и в подмётки не гожусь.

– А зря, – вздохнула Молли мечтательно, – меня бы ой как интересовало…

– Оставьте девчонку в покое, – вступилась за меня Белла, картинно погрозив им пальцем. – Она взрослая, без вас разберётся.

– Вот именно, – поддержала Бренда, ободряюще улыбнувшись. – Мы и без того отличились. Думали, ты с нами знаться не желаешь! Прости, но ты с виду кажешься такой… колючей, высокомерной, свирепой даже. Воистину, леди Ленора – твоя бабушка… А уж как ты этих светлых дур побрила! После такого каждая захотела с тобой дружить, но мало кто отваживался хотя бы подойти.

– Надо же, – рассмеялась я чуть нервно, – а я думала, будто вы все меня презираете.

– Презираем? После того, как ты в первый же день заткнула рот долбанутой Лайтнинг? Мы тебе завидуем, глупенькая! Вернее, тому, как ты себя держишь.