26. Юстиниан один начал и один завершил храм, и никто другой ему не помогал и не принимал никакого участия в строительстве.

Чудо виделось в красоте и разнообразии храма, ибо повсюду он сиял золотом и серебром. Чудно было входящим видеть на полу в многоцветии мраморов вечно текущие воды, словно в море или в реке. Четыре полосы в храме он назвал четырьмя реками, вытекающими из рая, и издал закон, чтобы на них стояли отлученные, каждый соответственно своим грехам[1063]. Устроил он и у чаши кругом двенадцать водопроводных труб[1064] и каменных львов, извергавших воду для омовения простого народа[1065]. А с правой стороны правого гинекита он устроил «море», [глубиной] до пяди, чтобы [туда] поднималась вода, и одну лестницу, чтобы священники проходили над «морем». Напротив он поставил емкость для дождевой воды и изваял двенадцать львов, двенадцать барсов, двенадцать газелей, орлов, зайцев, тельцов и воронов – также по двенадцать; и из их глоток извергалась вода при помощи специальных устройств, только для омовения священников. Он назвал это место Леонтарием, а митаторием[1066] – тот прекрасный позолоченный покой, который он построил там, чтобы по пути в храм отдыхать там. Кто же опишет красоту и величайшее великолепие этого храма, покрытого золотом и серебром от крыши до пола?

27. Закончив со строительством храма и священными подношениями, 22 декабря он проехал в торжественной процессии от дворца до ворот Августея, выходящих к орологию, восседая на колеснице с четверкой коней[1067], и принес в жертву 1000 быков, 6000 овец, 600 ланей и 1000 свиней, птицы и петухов по десять тысяч. Также он раздал бедным и нуждающимся 30000 мер хлеба. Все это он раздавал бедным в тот день до трех часов[1068].

И тогда император Юстиниан вошел внутрь с крестом и патриархом Евтихием[1069]. Вырвавшись из рук патриарха, от царских ворот[1070] он добежал один до амвона и, простерши руки, произнес: «Слава Богу, удостоившему меня свершить такое деяние[1071]. Я победил тебя, Соломон!»[1072] И после этого входа он устроил консульскую раздачу[1073] и раздал народу три кентинария [золота], которые магистр Стратигий сыпал на землю. А на следующий день он совершил открытие храма, принеся столько же и даже больше всесожжений, и до Богоявления в течение пятнадцати дней угощал всех, устраивал раздачи и благодарил Господа. Так он завершил свое вожделенное деяние.

28. Невиданный купол, построенный Юстинианом Великим, а также драгоценный, удивительнейший и великолепнейший амвон с солеей и многоцветным полом храма простояли 17 лет[1074]. После смерти Юстиниана [I] к власти пришел Юстин [II], его племянник, и во второй год его правления, в четверг, в шестом часу дня, случилось так, что упал купол и разбил изумительный амвон и солею, вместе с сардониксами, сапфирами, перлами, жемчугами, золотыми плитами, хрусталем, серебряными колоннами и драгоценным полом[1075]. Но четыре арки, колонны и остальное здание остались непоколебленными.

Этот император пригласил работавшего там механика, который был еще жив[1076], и спросил у него, что привело к обрушению купола. А тот, как рассказывают, ответил: «Твой дядя поспешно убрал деревянные подпорки, которые были в куполе[1077], и быстро украсил его мозаикой. Кроме того, он сделал его высоким, чтобы он отовсюду был виден, а мастера, обрубая леса, бросали их вниз, так что от их тяжести фундамент треснул, и купол обрушился». Тогда строители обратились к императору и сказали: «Если прикажешь, владыка, чтобы купол стал более плоским, как кимвал, то пошли на остров Родос, как сделал и твой дядя, и пусть привезут кирпичи, равные по весу тем, что были раньше, из той же глины и с тем же клеймом»[1078]. Император приказал, и кирпичи привезли с Родоса, как и в первый раз. И так вот купол снова был возведен. Сократив высоту купола по сравнению с прежним на 5 саженей[1079], они сделали его в форме тимпана[1080]. Опасаясь, как бы он вскоре снова не обрушился, они оставили балки и кружала на опорах на год, пока не убедились, что купол затвердел. Но амвон и солею [Юстин] не мог сделать столь дорогостоящими и драгоценными и сделал их более дешевыми, из камней и колонн, окованных серебром, с серебряными плитами ограды, занавесами и серебряными перилами, вместе с солеей. Купол же амвона он не захотел делать, по его словам, из-за больших расходов. А для пола он не смог найти таких разноцветных и огромных плит и послал патрикия и препозита Манассию[1081] на Проконнес напилить там мрамора, по цвету похожего на землю, и зеленого, похожего на реки, впадающие в море[1082].