— Наденька, кажется, ситуация меняется в твою пользу, — шепнул ей Вадим, пока устанавливал елку, а Надежда ходила вокруг и восхищалась. Фертовский, не решаясь войти в гостиную, все еще стоял в холле.

— Почему ты так думаешь? — тоже шепотом просила она. У Вадима был вид настоящего заговорщика.

— Вчерашнее стремление Николая как можно быстро покинуть Беляниново сегодня заметно поубавилось. Нет, совсем исчезло. К тому же, он выглядит скорее, растерянным, чем разозленным и обиженным. Не знаю, что произошло за ночь, но сегодня он ведет себя совсем иначе. Вы больше не разговаривали, ничего не выясняли?

— Нет, — она помотала головой и тут же задумалась. Что-то в мыслях промелькнуло неясное, неуловимое, что-то связанное с этой ночью.

— Чудеса! — вздохнул Вадим. — Волшебство Нового года. Какое-нибудь волшебство сейчас бы Викторию сюда принесло. Это было бы лишним аргументом в твою пользу, к тому же она помогла бы тебе наряжать елку, ну и я соскучился по моей любимой очкарице.

— Ты и, правда, думаешь, что Коля больше не подозревает нас? И готов помириться? — Надежда оглянулась на дверь. Фертовский так и не пришел в гостиную.

— Уверен, — усмехнулся Вадим. — Я его слишком хорошо знаю, если бы он не передумал, давно бы уже уехал из Беляниново. Но он здесь и уезжать не собирается. Следовательно, все изменилось.

Она внезапно поняла, что упустила, думая о причинах таких резких перемен. Все-таки ей не показалось!

— Елку-то я принес, — Вадим обошел вокруг лесной красавицы. — Но наряжать ее нечем, игрушки мы не купили. Что делать?

— Все очень просто, — улыбнулась Надя, — ну, во-первых, у нас есть конфеты, те, что в красивых блестящих обертках, мы подвесим на ниточках. Во-вторых, у тебя в хозяйстве фольга кулинарная для запекания имеется? И еще бы подошла калька.

— Найду, — ответил Вадим. Он про себя с радостью отметил, как оживилась Надя, как загорелись ее глаза. От прежней печали и тоски не осталось и следа. Она была из тех женщин, что живут любовью, дышат ею, вдохновляются. Правда, это самая любовь сейчас находится в холле и не решается войти сюда и вообще ведет себя из ряда вон плохо.

— Прекрасно, неси ее, нарежем снежинки? Знаешь, кто лучше всех делает снежинки?

— Неужели ты?! — весело удивился Вадим.

— Да я просто чемпион в этом деле, владею в совершенстве.

— Ой, одни достоинства в этой девушке, просто мечта поэта, — он шутливо послал ей воздушный поцелуй и отправился искать фольгу и кальку. Брата в холле уже не было. Видимо, поднялся к себе. Ну не ушел же он из дома? Такси он тоже не вызывал. Вадим на всякий случай глянул на вешалку, нет, куртка Николя на месте. Что ж, братик, придется теперь тебе самому расхлебывать эту кашу.

— И вот что, — Надя взяла бумагу из рук Зорина, — кроме всех этих поделок, у нас еще есть возможность нарядить елку по-настоящему. Если позвонить Вике? Пусть она по дороге сюда, в Беляниново, заедет и купит украшения для елки? Наверняка успеет. Позвони ей? Заодно и скажешь, что соскучился.

— Хорошая идея! — похвалил Вадим и бросился к телефону. Вернулся довольный, сияющий. — Виктория приедет через два часа. Тебе от нее привет, Надюша.

— Спасибо!

— Да, еще я попросил ее привезти трость.

— Трость? — удивилась Надя.

— Николя будет легче за тобой бегать, больше шансов догнать. Но ты не очень усердствуй, все-таки он у нас пострадавший. Хотя, видит Бог, он сам свалился в яму. Я тут ни при чем. И инициатором драки тоже был он, видимо, давно пар не выпускал.

— Я даже себе представить не могу: вы деретесь друг с другом? И Николай, таким образом, выпускает пар? Ведь члены семейства Фертовских-Зориных считают себя интеллигентными и воспитанными людьми.

— Так и есть. Вернее, так было. Но когда сердце наполнилось страстью, тут вступают в силу несколько иные понятия. В конце концов, на дуэли дрались именно аристократы.

— Да, с этим трудно спорить, — улыбнулась Надя. Она разложила на столе рулон фольги и кальку. — Подожди, а ножницы? Вадим, ты не принес ножницы?

— Забыл! — он почесал лоб. — Хорошие, острые — в твоей комнате, в шкатулке с нитками. Принести?

— Я сама, — махнула рукой Надя, — заодно и нитки прихвачу, будешь вешать конфеты.

Она быстро прошла по холлу, стала подниматься по лестнице.

— Надя, — Фертовский ждал ее наверху возле последней ступеньки, — нам надо поговорить, — произнес он так, словно ему с трудом давались эти слова. Надежда вдруг увидела, как изменилось его лицо. Теперь не было отчуждения и холодности, напротив, взгляд стал мягким и даже смущенным. Кажется, ночь прошла в раздумьях?

— Я думаю, что произошло недоразумение. Ты и Вадим… — он замолчал.

— Что я и Вадим? — Надя нервно дернула плечом.

— Я полагаю, что я несколько утрировал ситуацию. Но, не отрицай, что у меня были причины для этого. Ведь летом здесь, в Беляниново, между вами было…

— Ничего между нами не было, — перебила его Надя, — как тогда, так и сейчас.

Она умолкла и поняла, что больше не желает оправдываться и объясняться. Теперь они словно сменили свои боевые позиции.

— Думаю, я сказала достаточно, — произнесла она это таким тоном, что испугалась сама. Так самоуверенно и смело могла вести себя только Виктория, когда «крутила» со своими кавалерами, заставляя их страдать, бегать за ней, терять голову. Но те были лишь ее поклонниками, и Корецкая не испытывала и десятой доли того, что испытывала Надя. Николай ей не какой-нибудь там ухажер, а муж! Правда неожиданно ревнивый, и как оказалось, бескомпромиссный. Он ведь не поверил ни единому ее слову. Как расценить такую ревность? Его любовь, действительно, настолько сильна, или здесь доминирует обыкновенное чувство собственника?

— Надя, но мне показалось…

— Прости, я должна идти, — она помотала головой и направилась в свою комнату. Фертовский смотрел вслед до тех пор, пока она не скрылась за дверью. Тихо чертыхнувшись, он похромал к себе, не стоять же здесь у лестницы вечно? Жена дала ясно понять, что разговаривать не хочет.

Фертовский слышал, как потом Надежда вышла из комнаты, дверь он закрывать не стал, все еще слабо надеясь, что жена передумает и зайдет к нему, но тщетно. Надя прошла мимо, не останавливаясь и даже не повернув головы. Еще вчера она оправдывалась перед ним, переживала, говорила о своих чувствах, а сегодня ведет себя так, словно теперь он в чем-то виноват. Ни любви и ни жалости.

Николай сел в кресло, больную ногу вытянул, положив ее на кровать, закурил. Вспомнил, что пепельница находится внизу, в гостиной. Ну и что теперь делать?