равно продолжила Надя, — у каждого из нас бывают ситуации, — она должна сказать все, что хотела, — когда мы становимся пленниками обстоятельств, вызванных нелепыми совпадениями, либо недоразумениями. Как только встаешь на этот путь, реальность начинает под него прогибаться. Я лишь догадываюсь, что побудило тебя перестать мне доверять. Я не знаю всего того, что ты увидел или услышал, но могу сказать с уверенностью только одно: мои чувства к тебе не изменились ни в малейшей степени, ни на миг. Более того, с каждым днем они сильнее и глубже. Для меня счастье — быть с тобой, любить тебя, познавать, наслаждаться тобой.

Надя обхватила плечи руками, ждала. За окном снег валил крупными пушистыми хлопьями. Николай подошел к жене, она почувствовала, что он растерян. Молчал и думал.

— Мне жаль, что твой дар ритора растрачивается впустую, — наконец, сказал Фертовский, — я не верю тебе, все усилия напрасны.

— А мне жаль, что ты не слышишь меня. Ты и представить себе не можешь, как ты изменил мой мир, меня саму… — она посмотрела в его глаза.

— Я хочу остаться один, — Фертовский отвернулся, — уйди, пожалуйста! Уйди, я сказал!

Она выскочила за дверь как ошпаренная, пока шла по коридору, на глаза стали наворачиваться слезы. Опять все испортила, сказала совсем не то, что хотела. Ни в чем не разобралась, ничего про Вадима не объяснила…

Глава 36

— Я так понимаю: результат отрицательный, — резюмировал Зорин, он все еще сидел на кухне. Пару минут назад звонила Виктория, просила прощения и клялась в вечной и пылкой любви. Разве можно долго сердиться на этот вулкан страстей, эмоций и шуточек?

Надя же сейчас, напротив, была расстроена, всхлипывала и размазывала слезы по лицу.

— Ну, братец! Просто скала неприступная, — возмутился Вадим, достал из кармана платок, протянул его Наде. — Не плачь, пожалуйста! — он погладил ее по плечу. — Все наладится, все утрясется. Завтра вернется Вика, и мы втроем постараемся убедить Николя.

— А если не убедим?

— Убедим, куда он денется, — махнул рукой Вадим, — кстати, я нашел коньяк! Вспомнил, где у меня была припрятана бутылка. Может, махнем по рюмочке? Что нам остается делать?

Николай никак не мог уснуть, несмотря на вколотое обезболивающее, в ноге что-то дергало. К тому же очень хотелось пить.

Фертовский, стараясь не шуметь, вышел из своей комнаты, проковылял к лестнице — вот здесь будет посложнее. Держась за перила и аккуратно подтягивая ногу, он стал спускаться. В доме было тихо, лишь ритмично тикали часы в холле, здесь же горел тусклый ночной свет. Николай открыл дверь кухни. Где-то здесь на столе должен быть кувшин с водой. Да, вот он. Фертовский стал жадно пить прямо из горлышка, струйки воды текли по подбородку, шее, попали на свитер. Эта влага казалась ему живительной, даже сила откуда-то появилась. Николай поставил кувшин на место, вытер тыльной стороной ладони щеки. Постоял еще несколько минут у стола, нога ныла. Надо возвращаться к себе и лечь в кровать. До утра не так уж много и осталось. А утром он вызовет такси и навсегда уйдет из жизни Надежды Андреевой. Навсегда… Это слово его пугало, оно казалось разрушительным, а главное, совсем безнадежным. Но ведь предательство и есть разрушение! Услышав шаги в холле, Фертовский занервничал. Кто это может быть? Надя, Вадим? А может они вместе? Вот сейчас войдут вдвоем в кухню и… Николай не придумал ничего лучше, как спрятаться за занавеску. Осторожно выглянул из-за своего укрытия, различил фигуру Нади. Глаза уже привыкли в темноте. Она наощупь нашла кувшин и тоже стала пить из горла.

— Что, не спится? — в кухне появился Вадим, включил свет. Фертовский боялся пошевелиться, замер. Надя, наконец, утолила жажду, вернула кувшин на место.

— Не могу уснуть, — призналась она, села на высокий стул, поджала под себя ноги.

— И коньяк не помог? — Вадим устроился напротив.

— Нет. Я ничуть не расслабилась. Это странно.

— Ничего удивительного, ты сильно нервничаешь и переживаешь. Надюш, можно я здесь покурю? — попросил он. Полез в карман рубашки за зажигалкой.

— Кури, — разрешила Надя. — А почему ты не спишь?

— Только задремал, — он затянулся, выпустил струйку дыма, — позвонила твоя любимая подруга. Сказала, так привыкла засыпать под мой храп, что когда меня нет рядом, она не может уснуть.

— А ты и, правда, храпишь? — удивилась Надя.

— Нет, конечно! Ты же знаешь Викторию: вечно что-то выдумывает. Но вообще-то и мне без нее неуютно. Задурила мне Корецкая голову основательно. Придется все-таки на ней жениться.

— Думаю, эта идея ей придется по душе.

— Ну, еще бы! У вас — женщин — приступы брачной лихорадки случаются часто. А когда мужчина все-таки делает предложение, вы просите у него время подумать. Уверен, что и ты на предложение моего брата ответила не сразу.

— Но долго я его не мучила, — улыбнулась Надя, ей всегда нравилось вспоминать это, — нет, совсем не мучила, хотя предложение было неожиданным. Что-то в моей душе перевернулось, в тот момент меня охватило волнение, дрожь, восторг, я вдруг поняла, что влюбилась. А сейчас, мне кажется, я люблю его сильнее. Люблю и скучаю по нему.

— Ты сказала Николя об этом?

— Пыталась… — она опустила голову, — но, наверное, не так и не теми словами.

— Но он хотя бы выслушал?

— Выслушал, однако, но не поверил.

— Ничего, все наладится. Вот увидишь. Николя поймет, что был несправедлив. Он тоже тебя любит, Наденька! — Вадим ободряюще подмигнул ей, поднялся со стула. — Пойду, все-таки хочется спать.

— Добрых снов! — пожелала Надя, намереваясь тоже отправиться спать. Она вышла из кухни, но в последний момент обернулась, обвела глазами помещение, остановила взгляд на занавеске. Николай замер. Надя постояла несколько секунд, затем выключила свет и ушла. Фертовский выждал на всякий случай некоторое время, затем поднялся по лестнице, потратил на это все свои силы и уже чуть ли не ползком добрался до комнаты. Душу переполняла неудержимая, почти детская радость. Правда, к ней примешивалась горечь раскаяния и сожаления. Просто невероятно, что он накрутил в своей голове за последние сутки! Он подозревал Надю и Вадима Бог знает в чем. Начало положило лишь то, что он видел, как жена в окно машет рукой Вадиму, провожая его! А следующие за этим обстоятельства? Они будто намерено подогревали его ревность, усиливали ее муки, искажая реальность, словно в кривом зеркале, где вовремя никто никогда не берет трубку телефона и поэтому не узнает самого важного, либо сказанные слова приобретают совсем другое значение, а попытки что-либо объяснить или оправдаться только ухудшают положение. Да еще в этом