– Егор написал донос. Эллину забрали. Ее дело вел я. Напервом же допросе я показал ей материалы дела... – Старик потянулся кстакану и сделал жадный глоток. – Что с ней было, когда она увидела надоносе подпись Егора, я не могу передать словами. Она будто умерла на миг,потом воскресла, но не до конца... Тело функционирует, а душа в него невернулась. И глаза, которые, как известно, зеркало души, ничего неотражают. Пустые стали... Я даже испугался тогда! И поймал себя намысли, что хочу дать задний ход, но... поборол в себе эту слабость.И предложил Эллине сделку. Я пообещал ей замять дело в случае, еслиона станет моей. Зная, как она боится элементарных трудностей, я не сомневался,что ради того, чтобы избежать заключения, она на все пойдет... Но я ошибся.Эллина мне отказала!

– Почему? Неужели ты был ей настолько неприятен?

– Я был ей неприятен, тут ты не ошибаешься. Ее всюпереворачивало, когда я лишь к ней прикасался. Хотя, знаешь, ее от многихмутило, но это не мешало ей с ними спать. Ради выгоды она готова былаперебороть в себе всякую брезгливость. Думаю, причина ее отказа не в этом...Эллина была не в себе. Предательство Малыша раздавило ее. Эллина такпогрузилась в свое горе, что ей стало все равно, что с ней будет...

– Что же было дальше?

– Ты знаешь, что было дальше. Эллину обвинили в шпионаже иосудили на двадцать пять лет. Сколько я ни пытался ее уговорить, ничего неполучалось. На допросах она просто-напросто молчала. Сказав мне однажды «нет» иповторив его потом многократно, она больше со мной не разговаривала... –Он потянулся к стакану, взял его в руки, но тут же отставил. – И я несмог ей помочь!

«Нет, не захотел, – мысленно не согласился с нимАлекс. – Ты мог все замять. Не взамен, просто так. Потому что любил. Но тыне любил, а хотел ею обладать. Это разные вещи...»

– С Егором мы с тех пор не общались. Вернее, когда онузнал, что Эллину осудили, он ворвался ко мне в дом и так меня избил, что яугодил в больницу. И это при том, что я был гораздо сильнее его. Но тут яничего не мог сделать, в твоего отца будто бес вселился...

– Ты не стал заявлять на него?

– Нет, Саня, не стал. Я чувствовал свою вину и знал,что получил по заслугам.

– Что было потом?

– Шли годы. После смерти Сталина репрессированных сталиреабилитировать. Эллина не была исключением, но вернулась в Москву она только в1963-м.

– И ты, как только узнал об этом, сразу пошел к ней?

– Не пошел – побежал! И хоть она растеряла за годызаключения всю свою красоту, я восхищался ею по-прежнему. И по-прежнему еежелал! А вот она своего отношения ко мне не изменила. Была все так жехолодна. Хотя, надо сказать, что и с остальными людьми она вела себя в точноститак же. Единственные, с кем она общалась более-менее душевно, так это со своимитремя «вассалами». Но и они удостаивались ее милости нечасто. Эллина не простозамкнулась в себе, она стала абсолютно другой. Если раньше это была кокетливаяженщина, всегда безупречно выглядевшая, главной целью которой было обаять какможно больше мужчин, то теперь она не задумывалась над своим видом. Ей былоплевать на седину, на морщины, на вышедшую из моды одежду и даже на свои руки,превратившиеся за годы заключения в грубые, мозолистые лопаты. Эллина непыталась кого-то очаровать и давно очарованных ею (я имею в виду нас четверых)держала на расстоянии, не собираясь, как раньше, пользоваться ими.

– Но вы не теряли надежды?

– Нет. И каждый из нас нет-нет да и являлся к Эллине спредложением. Но если Коте, Андрону и Боре она мягко отказывала, то со мнойвообще не желала говорить. Просто указывала на дверь, и все. Но я не привыкотступать. Поэтому осаждал ее многие годы. Супруга моя от этого ужаснострадала. Она знала о моей пагубной страсти и все ждала, когда я успокоюсь. Онадумала, что у нас роман, и даже ходила к Эллине, но та сказала жене, что онаскорее даст себе руку отрубить, чем станет моей. Этим она Сережину маму неуспокоила, а сделала ей еще больнее. Жена любила меня очень сильно, и тот факт,что я все годы грежу о другой, медленно ее убивал. В итоге ее сердцеизносилось очень рано, и она умерла молодой.

Алекс плохо помнил приемную мать. Кажется, она былаблондинкой с ясными голубыми глазами. Тихой, ласковой, приветливой и оченьспокойной. Кто бы мог подумать, что в ее душе бушуют такие страсти?

– В 1971 году я предпринял последнюю попытку добитьсяЭллины, – продолжал батя. – Я переселился в коммуналку и сталмозолить Графине глаза. Я думал взять ее измором, хотя в глубине душипонимал – ничего не выйдет. И тогда от отчаяния я... – Старикстал дышать как-то прерывисто, и Алекс, испугавшись за его самочувствие,поспешил перебить его:

– Бать, может, хватит, а? Закончим исповедь на этом?..

– Нет, уж коль я начал... Я закончу. И ничего неутаю, пусть мне и стыдно это вспоминать... – Он шумно выдохнул. –В общем, я добился ее силой!

– То есть?..

– Я изнасиловал Эллину.

– Господи боже!

– Да, да, сынок, я это сделал... Скрутил ей руки, повалил накровать, сорвал платье... Она сначала сопротивлялась, а потом замерла и лежалаподо мной, как мертвая. Когда я закончил свое постыдное дело, Эллинапренебрежительно рассмеялась и бросила мне в лицо: «Даже так я не стала твоей!И не стану никогда!» Я согласился с ней. И больше не тревожил ееи не тешил себя надеждой. На следующий день я уехал в командировку, а повозвращении вернулся в свою квартиру.

– То есть с отцом моим ты так и не встретился?

– Нет, Саня, меня тогда не было в Москве.

– А что с портфелем? Зачем он тебе понадобился?

– Это прозвучит странно, но я вдруг испугался за последствиясвоего поступка. Я имею в виду насилие над Эллиной. Когда Андромедычсказал, что нашел в прихожей чужой портфель, мне вдруг подумалось, что тогда вквартире, кроме нас с Графиней, мог быть кто-то еще и этот кто-то теперь знает,какой я подонок. Я забрал портфель, чтобы проверить его содержимое ипонять, кто мог его оставить.

– И что же, узнал?

– Портфель был пуст. Вернее, там лежала газета «Советскийспорт», датированная 28 мая. А так как насилие над Эллиной я совершил задень до этого, я успокоился и выкинул портфель на помойку.

– Ясно, – сказал Алекс. – Непонятно одно –почему ты меня усыновил?

– О том, что твой отец пропал без вести, я узнал изнаших сводок. Долгое время я думал, что он найдется, ибо Егор был из породы техлюдей, которые всегда выходят сухими из воды. Но прошел месяц, другой, он всезначился в сводках. Тогда я поднял его досье и узнал, что у Егора, оказывается,есть сын. И так мне стало любопытно посмотреть на отпрыска Малыша, что яне поленился поехать в детдом. Честно тебе скажу, я ожидал увидеть совсемдругого мальчика...