Она вляпалась. И круто, как никогда до того. Ввалилась, будто сом в вершу. Владислав был не Сергеем. Он был вторым Атлантом, что-то вроде того. Только вкупе с дедом Семеном. Шампунь и кондиционер в одном флаконе.

Он ее там снял, на Тверской, около Центрального телеграфа. Как снимают проституток. Только тех везут в гостиничный номер или куда-нибудь на квартиру, а он привез ее в Париж. Отвалив за нее кому-то бешеные деньги – чтобы устроить ей паспорт. Проститутка есть проститутка, ее надо драть и ничего больше, проституток не знакомят с друзьями, прячут от деловых партнеров, не тратят времени на их досуг, их дерут, дерут, дерут. Разве что для повышения тонуса, чтоб у нее там блестела, как начищенная, когда припрет, можно свозить в какой-нибудь Фоли Бержер.

На четвертый день отсутствия Владислава Маргарита поднялась с дивана, привела себя в порядок и спустилась на улицу. Судя по всему, начиналась зима. В воздухе медленно сеялись крупичатые снежинки, разве что, ложась на асфальт, тут же таяли.

На аэрофлотовский билет, полагала Маргарита, денег, что заначила от Владислава, должно хватить. И взять прямо на завтра же, исчезнуть до его возвращения. Всего один билет, кто-то в последний момент сдал, – почему ей не должно повезти?

Однако ей не хватило денег даже на «Аэрофлот». Больше чем половины суммы.

В офисе «Эр Франс» ее согласились доставить в Москву почти за те же самые деньги, что и родная авиакомпания. Совсем чуть-чуть подороже. Самую малость.

Маргарита прикинула, как скоро ей удастся скопить нужную сумму. Получалось, что меньше, чем за месяц, не выйдет.

Отлет прямо завтра же отменялся. Нужно было продержаться здесь до самого католического Рождества.

23

Она ошиблась в своих расчетах. Рождество приближалось, а денег на билет ей все так же недоставало. Уже не половины, поменьше, но все равно изрядно. Да если бы не хватало и десяти франков. Никто бы ей не продал билет дешевле своей стоимости на эти самые десять франков. А нужно еще было на дорогу до аэропорта, на какие-то непредвиденные расходы в последний миг – пусть и самую малость.

Психика не выдерживала, ее постоянно потрясывало словно бы в ознобе, и она каждый вечер пила теперь какой-то транквилизатор матери, случайно захваченный из Москвы в аптечке. Несколько раз в надежде найти деньги Маргарита обшарила одежду Владислава. Но всякий раз ей удавалось обнаружить только какую-нибудь жалкую мелочь. Владислав для всех расчетов пользовался карточкой и снимал наличные в банкомате, только чтобы дать ей на хозяйство. Иного способа собрать на билет, кроме как заначивая из этих хозяйственных денег, у нее не было. Недели, что предстояло прожить с ним здесь сверх намеченных ею тогда, во время посещения аэрокасс, казались каторгой. Ждать дальше было невозможно, невыносимо, она не представляла себе, как отбудет эту каторгу.

Владислав, однако, преподнес сюрприз.

– Что, Славочка, хочется куда-нибудь прокатиться, да? – вдруг произнес он. – Свежих впечатлений хочется, да? Острых ощущений?

Был поздний вечер, они только что поужинали, вернее, как положено в Европе, уверял Владислав, пообедали – по куску мяса, поджаренного Маргаритой с кровью, стручковая фасоль, листы салата, итальянская паста с натертым сыром, – он принял свои обычные сто пятьдесят граммов коньяка и был умиротворенно-благодушен, ублаготворенно расслаблен, сидел в кресле, взодрав ноги на подлокотник дивана, и, поигрывая в руке пультом от телевизора, то скакал по программам, то запускал стоявшую в видаке кассету с французским фильмом. У него никаких проблем с французским не было.

Маргарита вся напряглась, вытянулась струной, услышав его слова. Ее внутренний озноб окатил вполне натуральной дрожью ей спину.

– Да, просто безумно стосковалась по острым ощущениям, – проговорила она.

– Будут, – сказал Владислав.

– Интересно, – не решаясь задать никакого прямого вопроса, ответила Маргарита.

Владислав, наконец, перевел взгляд с экрана на нее.

– Хотела куда-нибудь смотаться? Вот, смотаемся. В Альпы на Рождество. Покатаемся на лыжах. Каталась когда-нибудь на горных?

– Нет, не каталась, – по-школьному ответила Маргарита.

– Научишься. Никакой хитрости. Главное – смелость. Смелость у тебя есть?

– Не знаю, – снова по-школьному произнесла Маргарита.

Владислав двинул бровями:

– Есть! Ты ж амазонка. – И опять повернулся к экрану, ткнул в него пультом, побежал по каналам. – В общем, деньги заплачены, места заказаны, – собирайся. Через три, нет, через четыре дня выезжаем. Довольна?

– Безмерно, – отозвалась Маргарита.

– Что за ирония? – глянул на нее Владислав.

– Помилуй Бог, – пожала она плечами. – Какая тут ирония. Безмерно!

Было мгновение – в Маргарите вслед волне озноба и в самом деле все вспыхнуло радостью. Но тут же эта радость и погасла. Она не верила Владиславу. Точнее, не доверяла. Может быть, это и была правда – об Альпах. Чтоб у проститутки там все блестело, ее время от времени следовало вывозить не только в Фоли Бержер. Так что даже, вероятней всего, это было правдой. Но она никуда больше не хотела с ним ехать. Ни в Рим-Мадрид-Лондон, ни в Альпы на лыжах. Она хотела от него уехать. И все.

– О! – снова отворачиваясь от экрана, вскинулся Владислав. – Помнишь, ты пострелять хотела? Помнишь?

– Помню, – кивнула Маргарита.

– Вот, там и постреляем. Там есть площадка. Паф – и тарелки нету. Паф – и нету. Кайф – нет слов!

– Ссу духами, – сказала Маргарита.

– Что? – не понял Владислав. И понял: – Ах ты! – Она его, видимо, как-то необычайно возбудила этими возвращенными ему его же словами. – Ах ты, сучка!..

Он скинул ноги с дивана, вскочил с кресла и бросился к ней. Маргарита вполне натурально вскрикнула и бросилась от него. Он поймал ее, опрокинул на пол и уже тут, на полу стал раздевать.

– А ты, сучка! Ах ты, сучка! – приговаривал он, пока раздевал.

– Сколько дашь? – спросила Маргарита перед тем, как выпустить его из себя.

– Что такое? – вопросил он. Удивление его было более чем искренним. – Ты что, продажная?

– Нет, ну мне же надо кое-что подкупить себе для поездки, – спокойно сказала она. – По мелочам, на то се – и наберется. Перчатки, рейтузы, теплые носки… еще сколько наберется!

Утром на следующий день в кошельке у Маргариты лежали полторы тысячи. Это было более чем достаточно. С лихвой. И на билет, и на дорогу до аэропорта, и на непредвиденные расходы.

Она рванула на Елисейские поля, только за Владиславом закрылись двери. Она готова была улететь прямо сегодня, и если не успеть до рейса упаковать вещи, то – и без вещей.

Но билетов не было ни на сегодня, ни на обозримое будущее. Ни в одной компании. И в родном «Аэрофлоте» тоже. То есть, разумеется, билеты бы появились – кто-нибудь непременно бы сдал, – можно было записаться в лист ожидания и постоянно звонить, но в этом самом листе ожидания уже стояли впереди Маргариты тысяча и один человек.