Наверное, вид у нее был не огорченный. И не потерянный. А какой-то такой, что заставил девушку за стойкой, когда Маргарита повернулась и пошла прочь, позвать ее.

– Madam, madam! You please! Who wanted to go to Moscow! – кричала девушка ей вслед, пока Маргарита не оглянулась. И, когда оглянулась, поманила Маргариту к себе рукой.

Должно быть, то, что она сообщила Маргарите, говорить она не имела права. Давая Маргарите эту информацию, она предавала интересы своей компании, лишая ее потенциального клиента. Но, видимо, такой был у Маргариты вид. Вид висельницы, подумала про себя Маргарита чуть позднее, уже выходя на улицу.

«Попробуйте «Британские авиалинии», – сказала ей девушка шепотом, чтобы никто вокруг больше не слышал. – Полетите в Лондон, там сделаете пересадку – и полетите в Москву. У них, как правило, бывают места».

Как правило, как правило, повторяла Маргарита по-английски, едва не бегом направляясь в незнакомый ей офис. As usual, as usual…

Места у «Британских авиалиний» были. Во всяком случае, место. Правда, не на сегодня и не на завтра. И даже не на послезавтра. Но до того, как нужно будет выезжать в эти Альпы, она все же успевала улететь.

As usual, as usual, повторяла, пела про себя Маргарита, спускаясь по Елисейским полям к площади Согласия. Париж, несмотря на холод и слякоть, снова был великолепен и праздничен, и можно было запомнить его, увезти с собою в Москву именно таким.

24

Того, что Владислав что-то заподозрит, ей даже не приходило в голову. Она ослепла в своем упоении предстоящим бегством. Сделала слишком мало покупок для маскировки. Пожмотилась. Хотела сберечь как можно больше денег для Москвы. А наверно, было что-то и в глазах, что выдало ее. И заставило его полезть к ней в сумочку. Чего он никогда прежде не делал. Она знала точно, что не делал. Наводила в сумочке определенный порядок, оставляла на открытом месте – и находила нетронутой.

Она вышла всего лишь во двор – выбросить в контейнер мешок с накопившимся мусором. Была уже середина дня, но Владислав странным образом никак не мог выйти из дома. Слонялся по квартире из комнаты в комнату, звонил по домашнему телефону и по мобильному, уходя от нее подальше, чтобы она не слышала его разговора, полез по второму разу в душ. Вот тут, когда он по второму разу полез в душ, в раздражении, что все не может остаться одна, Маргарита и схватила из-под мойки мешок, который, если по-хозяйски, можно было еще заполнять и заполнять.

Она отсутствовала минут семь. Может быть, восемь. Можно было бы управиться и за три. Но хотелось побыть одной. И она спускалась, проиграв ногой по каждой степеньке, и так же потом поднималась, и во дворе, удовлетворив жерло чистенько-черного контейнера своей порцией его пищи, еще постояла, посмотрела на окна вокруг и только затем повернулась возвращаться.

Маргарита отомкнула наружную дверь, отомкнула внутреннюю, железную, закрыла их, пошла в ванную ополоснуть руки, – Владислава там уже не было. Кран был не закрыт и хлестал водой, насыщая воздух горячим паром, на кафеле пола отпечатались мокрые следы его ног, с края раковины свисало скомканное полотенце, – все свидетельствовало, что Владислав покинул ванную необыкновенно спеша.

Он встретил ее на пороге гостиной в торопливо схваченном поясом синем банном халате и босой. Он стоял на пороге и ждал ее, похлопывая по ладони каким-то длинным цветным конвертом.

– Что это? – переставая хлопать, показал он ей конверт.

В глазах его было холодное, бритвенное бешенство.

Маргарита посмотрела – и ей почудилось, у нее совершенно натуральным образом шевельнулись волосы на голове: у него в руках был ее билет! Девушка в офисе перед тем, как отдать ей билет, вложила его в специальный бесклапанный конверт-кармашек, этот конверт-кармашек и держал сейчас в руках Владислав.

– Ты роешься в моих вещах? – с высокомерной презрительностью произнесла Маргарита.

Что она могла сделать еще, кроме как изобразить оскорбленную невинность?

– Нет, паскуда, – ступил к ней Владислав, поводя перед собой конвертом с лежащим внутри билетом из стороны в сторону, – ты так мне благодарностью платишь? Я тебя – в Альпы, деньги тебе на шмотье, а ты от меня дёру дать намылилась? Ручкой мне адью сделать, так, паскуда?

– Ну и лексикон, – с прежней высокомерностью проговорила Маргарита. – Неужели, мсье, вы заканчивали МГИМО?

Владислав как не слышал ее.

– Деру от меня решила, паскуда, дать! Намылилась! На мои же деньги – от меня! С носом меня решила оставить – вот твои лыжи, не нужны! Паскуда, ну, паскуда!

Маргарита рванулась вперед и выдрала у него из рук конверт с билетом. Ее пробило чувством, если билет окажется у нее, то Владислав уже ничего не сможет ей сделать: не удержит ее, не остановит – никак не помешает ее отлету. До отлета оставалось два дня, и она готова была провести их на вокзале, под мостом – где угодно! – улететь хоть в одном нижнем белье – только бы выскочить за дверь.

Но Владислав дал ей подержать билет в руках одно мгновение. Схватил за руку, вывернул – и билет, прошелестев, упал на пол.

– Кинуть она меня намылилась! – продолжая выворачивать Маргарите руку, стиснутым бешеным голосом просвистел Владислав ей в лицо. – Мандавошка такая! Ты что, мандавошка, о себе вообразила? Ты – что есть здесь, что тебя нет! Я с тобой что хочу сделаю, тебя даже никто не хватится!

– Больно, перестань, больно! – закричала Маргарита, пытаясь отнять руку у Владислава. – Отпусти, мерзавец, отпусти, гад такой!

Она кричала не оттого, что ей было больно. Она кричала, чтобы заглушить охвативший ее страх. Что хочу, то и сделаю, никто не хватится, – что он имел в виду? Он угрожал убить ее?!

Владислав довольно усмехнулся и отпустил Маргариту. Ему понравился ее крик. Вернее, ее страх, прорвавшийся в этом крике.

– Хочется меня прямо убить, а? – продолжая усмехаться, спросил он. – Ух ты, ух ты! Амазонка! Убить нелегко. Это не всякому дано – убить. Кому дано, а кому не дано. – И подался к ней резким, пугающим движением: – Хочешь, проверим?

Маргарита отпрянула от него в сторону, и теперь он уже захохотал. Нагнулся, поднял с пола конверт с билетом, сунул в кармана халата и, продолжая хохотать, повернувшись к Маргарите спиной, пошел обратно в гостиную. Маргарита смотрела ему вслед и боролась с искушением броситься к входной двери, открыть одну, другую – выскочить на лестничную клетку и больше не возвращаться сюда. Она знала замки и, вероятней всего, успела бы выскочить прежде, чем он догнал ее. Но что она была без билета, который лежал в кармане его халата? Зачем ей тогда нужна была эта свобода от Владислава? Что бы она делала с нею?

Она пошла в гостиную следом за ним. Он остановился около сейфа и оттуда оглянулся на нее.

– Что, готова?!

Маргарита не понимала его.

– Отдай билет! Отдай! – закричала она, вновь криком стараясь перебить колотивший ее страх. – Отдай, не могу здесь больше, отдай, дай улететь!