На роль просителя выбрали Анну Геннадьевну, потому что к ней Сергей Михайлович испытывал самую глубокую привязанность. Рано овдовев, он во второй раз не женился, собственных детей не имел и всю нерастраченную энергию отцовства направил на дочь друзей. Несмотря на близкие отношения между ним и родителями Анны Геннадьевны, последние за глаза не упускали случая позавидовать высокому его положению и материальному благополучию. Вечерами на кухне только и бывало слышно, что Сергей Михайлович ездит в Москву в отдельном вагоне, где всё внутри организовано по подобию квартиры, есть ванная комната, душ, туалет, гостиная и спальня, что завтракает он варёными яйцами, из которых удаляет желток, вкладывая на его место ложечку красной либо чёрной икры, что пьёт исключительно пятизвёздочный армянский коньяк, частенько бывает за границей и имеет возможность приобретать товары в магазинах «Берёзка».

Анна Геннадьевна уже не помнила, на что её родителям понадобились деньги. В памяти отпечатался только момент, когда она, вся красная от стыда, сидела в гостиной у Сергея Михайловича на мягком диване и ожидала, когда он покажется из своего кабинета, куда только что вошла домработница доложить о визите.

Внезапно в комнате, шлёпая висячими брылами, появился огромный серый дог. Шкура его своей плотностью и отливом напоминала карандашный грифель. Он приблизился к Анне Геннадьевне на тонких грациозных лапах, будто балетный танцор, и настойчиво сунул пахнущую рыбой морду прямо ей в руки. Она боялась его погладить и отодвинулась на всякий случай вглубь дивана, а он требовательно глядел на неё карими слизистыми глазами.

– Ричард, место! – раздался голос Сергея Михайловича.

Пёс сорвался и с громким топотом умчался в коридор.

– Анютка, милая моя, как же я рад тебя видеть! – воскликнул Сергей Михайлович. – А я ещё подумал, кто это мог вспомнить про старого еврея?

– Здравствуйте, – Анна Геннадьевна поднялась с дивана и сухо, по-деловому протянула Сергею Михайловичу чистую ладошку.

– А поцеловать? – спросил он, указывая пальцем на щёку.

– Я к вам, Сергей Михайлович… я к вам по делу, – она вздохнула.

– Ну давай присядем, деловой ты мой человек, – озабоченно пробормотал он.

Они сели.

– Сказать по правде, мне, мне очень стыдно, – начала Анна Геннадьевна, – но дело в том, что родители послали меня просить у вас денег. Да. И я прекрасно понимаю, – тотчас же сбивчиво пробормотала она, – что… что вы ни в коем случае не обязаны нам помогать, несмотря на… на тёплые дружеские отношения, что сама эта мысль о том, чтобы… чтобы просить вас, является полным бредом. Но тем не менее я вынуждена, вынуждена выполнить миссию, которую на меня возложили… да…

– Сколько вам нужно? – мягко остановил её Сергей Михайлович.

Анна Геннадьевна отвечала, не поднимая глаз:

– Одну тысячу рублей.

Сергей Михайлович задумался на секунду и затем произнёс:

– Я считаю всю эту ситуацию в корне неправильной. Если твоим родителям нужны деньги, то пусть они сами придут ко мне и попросят, а не впутывают в это дело свою несовершеннолетнюю дочь. Можешь им передать, что я готов их выслушать и помочь.

– Да, да, конечно, я всё поняла, – Анна Геннадьевна была готова вскочить с дивана и броситься прочь.

– Подожди, Анютка, – сказал Сергей Михайлович, удерживая её, – я вижу, как неловко тебе просить, – продолжал он, – и я считаю своим долгом устроить всё так, чтобы в будущем тебе никогда не приходилось этого делать! Выходи за меня замуж! – внезапно закончил он.

Анна Геннадьевна немного отодвинулась от него и впервые посмотрела ему в глаза с удивлением. Она никогда не думала о Сергее Михайловиче, как о возможном своём женихе.

Это был видный статный приближающийся к сорокалетнему рубежу мужчина, обликом напоминавший европейца, со свежим бритым лицом, строгой переносицей и умными голубыми глазами, смотревшими сквозь почти незаметные стёклышки очков. Одевался он всегда в дорогие костюмы, ездил на автомобиле с водителем и вёл образ жизни, совсем непохожий на тот, какой вели обычные советские граждане. А самое главное – у него имелось то редкое качество, которое Анна Геннадьевна более всего ценила в людях – чувство собственного достоинства.

И вот такой человек, забравшийся на недосягаемую высоту, сидел перед Анной Геннадьевной и вдруг ни с того ни с сего просил её руки.

– Это… это так неожиданно, Сергей Михайлович, – медленно произнесла она, пытаясь улыбнуться.

А он вдруг стал говорить о том, что любит её очень давно и что сегодня, когда он увидел, как его породистый пёс лижет ей руки, то сразу понял – лучшего момента для признания не подобрать.

Анна Геннадьевна не могла отказать Сергею Михайловичу по многим причинам, в том числе и потому, что в голове её назойливо крутилась одна и та же мысль: «Это твой шанс!» Она ругала себя за эту мысль, которая казалась ей низкой, пошлой, глупой, мещанской, но тем не менее факт оставался фактом – замужество давало шанс вырваться от людей, измерявших счастье палками колбасы и банками красной икры.

Они поженились, и брак их оказался удачным. Сергей Михайлович увидел в Анне Геннадьевне стремление к независимости и не подавлял, а, напротив, всячески поощрял его, не желая превращать супругу в домохозяйку и ограничивать её жизнь стенами роскошной квартиры. Он помог Анне Геннадьевне поступить в престижный вуз и сделать карьеру в комсомольской организации. Помимо этого, он оказал ей содействие при зачислении в аспирантуру на кафедру политэкономии, а затем и в получении учёных степеней и научных званий. Когда началась приватизация, он вовремя подсказал ей, где и как можно приобрести в собственность куски государственного имущества практически за бесценок. Всюду, куда бы она ни двигалась, чем бы ни занималась, он давал ей полную свободу, с одной стороны, с другой – незримо опекал её, знакомил со своими влиятельными друзьями, наказывал им беречь её, как зеницу ока, – и в итоге к началу 90-х, когда страна переживала слом прежнего режима, Анна Геннадьевна оказалась в числе тех немногих людей, которые извлекли выгоду из происходящих перемен.

Анна Геннадьевна была счастлива и как женщина – её, правда, беспокоило отсутствие детей, несмотря на все предпринимаемые меры, в том числе и курсы лечения в дорогих заграничных клиниках, которые проходил Сергей Михайлович после того, как врачи поставили ему диагноз – бесплодие. Кроме того, существовала и ещё одна тучка на небосклоне их семейного счастья. Дело было в том, что Сергей Михайлович принадлежал к породе людей, которые настолько самостоятельны и независимы, что попросту не нуждаются в эмоциональном участии со стороны кого бы то ни было, притом что сами всегда готовы проявить такое участие. Анна Геннадьевна и жаловалась ему, и плакала, и рассказывала о карьерных своих достижениях – он слушал, утешал, давал советы, но сам никогда не просил помощи и не хвастался, хотя, сколько можно было судить по роскошной их жизни, успехов он достигал не маленьких. А однажды Сергей Михайлович сказал Анне Геннадьевне, что им надо расстаться. Она так и не узнала причин, по которым он принял такое решение, – не было ни скандалов, ни криков, ни слёз, был только развод в загсе и штамп в паспорте.