- Драконы довольно любвеобильны, - начал он, - живя на воле, мы часто заводим многого женщин: любовницы наложницы. Ну, понимаешь. Думаю, сама заметила, что приятно женщине сделать мы умеем.

Дракон вопросительно покосился на меня, я вспыхнула – ну что за манера задавать такие прямые вопросы? Но все же кивнула.

- Угу…

Дракон продолжил:

- Но когда дракон попадает в неволю, его стихия копится, концентрируется. Возможности-то ее выпускать нет. Желание, имею ввиду, к женщине, растет. Первое время после пленения мне приводили обычных женщин. Уходили они довольными и живыми.

Последняя поправка меня аж подкинула на кровати.

- В смысле живыми?

- В самом прямом, девочка, - сказала дракон. – Я развлекался, глядя на их представления, которым обучала Эромия, и вообще, время проводили мы вполне неплохо. Не спрашивай, почему не сбежал. Пробовал. Но…

Дракон указал на лодыжку, где плотно закреплен такой же обруч, как и у меня на шее. Я охнула:

- Кристалл тамуса!

- Да, - сказал он, кивая. – До границы Варлоара долететь не успел, меня быстро нашли. Я был изможден пленом, а ловцов слишком много. В общем снова замок и девушки, которых ко мне водили толпами, чтобы после секса со мной они несли драгоценную кундалу Ковену Варлок.

Дракон говорил о своей жизни в замке, о том, как он с помощью женской энергией обеспечивал силой весь Варлоар и способствовал бессмертию темных магов.

Выяснилось, что маги стихий и света вполне способны справляться этим вопросом сами, но режим Сардиса Бокаро держит их в подчиненном положении. Темные маги и некроманты занимают верхушку иерархии, но из-за привязки к тьме не могут самостоятельно пользоваться живительной силой собственной кундалы. Они, как паразиты, цепляются к мощи, которую отдают женщины, удерживая монополию на бессмертие.

И чем сильнее женщина, тем мощнее кундала, и тем больше получает Ковен Варлок.

По мере того, как он рассказывал, мне становилось все больше и больше жаль дракона. Меня-то просто изловили в качестве батарейки, и может даже отпустят, когда выполню свою задачу. А дракон сидит здесь уже…

- Давно ты тут? – спросила я.

Он кивнул.

- Очень. Меня выкрали совсем подростком, не без помощи семейства Дэев. Они всегда были под каблуком у Сардиса Бокаро, и не щадили никого на пути к своим целям. Ни дальних родственников, ни собственных детей.

21.4

Все становилось все более интересным. Я подобралась, чувствуя, что приблизилась к какой-то разгадке, какой-то тайне.

- Что это значит? – осторожно и стараясь не давить, спросила я, пытаясь усмирить почему-то бешено заколотившееся сердце.

Дракон заметил мой интерес, хмыкнул и ответил:

- Я Ремо де Волирей, моим предком был тот самый Демар де Волирей. Семейство Дэев – нам родственное по одной из веток родословной. С Неро мы какие-то-там-юродные братья. Мелкими мы часто вместе тренировались в магии. Я в драконьей, а он - в магии льда.

Я даже про страх свой на секунду забыла.

- Льда?! – выдохнула я изумленно. – Но он ведь темный маг!

- Это сейчас, - кивая, согласился Ремо (блин, у них даже имена похожие), - но его бабка состоит в какой-то степени родства с ледяными драконами де Нэвариусами. В Неро как раз проявилась эта магия. Только когда ему исполнилось шестнадцать, фанатичные родители заложили его дар Ковену Варлок и Сардису Бокаро. С тех пор Неро служит главе Ковена, занимается темной магией и не имеет возможности выйти из-под наблюдения.

Я слушала и просто обалдевала. Оказывается Неро, тоже… пленник?! Да этот Ковен совсем потерял границы! Я пленница, дракон – пленник! И Неро! Тоже пленник! В Лоаре, да и вообще в Варлоаре существует хоть один свободный человек, маг или дракон?!

- Какой кошмар… - искренне прошептала я, тараща глаза и вцепившись в край покрывала. – И родители Неро пошли на это?

- Они фанатики, - горько усмехнулся Ремо.

- А ты? Тебя ведь наверняка искали!

Я аж развернулась к нему, на секунду забыв, что вообще-то сижу рядом с драконом совсем голая, прикрытая лишь одним покрывалом.

В то, что огненного Ремо родные тоже вот так запросто бросили, просто не верилось.

Он посмотрел на меня, на секунду в его глазах мелькнул жар, страсть, которые так жадно и горячо опаляют одним лишь прикосновение, я невольно отсела, ощущая этот жар всей кожей, а дракон проговорил:

- Искали. Но континент Варлоар полностью под контролем Ковена, искать здесь кого-то сложнее, чем песчинку на пляже.

- Это жестоко…

- Жестоко то, - произнес Ремо, - что стало происходить с девушками, которых продолжали приводить ко мне.

От тона, которым он это сказал, внутри все похолодело – в нем прозвучало столько боли и страдания, что захотелось его как-то утешить, погладить по голове, в конце концов. Но не решилась – вдруг разозлится, обожжет.

- А что с ними происходило? – дрогнувшим голосом спросила я.

21.5

В следующий момент дракон резко цапнул меня, и я, взвизгнув, в одну секунду оказалась на нем сверху. Покрывало упало, в глазах Ремо полыхнул огонь, жадный и пылкий, какой может быть только мужчины, сильно изголодавшемуся по женщине (такое даже школьница поймет). Не знаю, как он до сих пор меня не принудил – терпеть, когда рядом женщина без одежды не каждый мужчина сможет.

А тут – дракон.

Хотя, как там они говорят? Все мужчины драконы?

Но напугало меня даже не это.

- Чувствуешь? – спросил он, придерживая меня за локти, чтобы не могла слезть.

Чувствую ли?

Да еще как!

Как раз местом, которым сижу, всеми ягодицами, всем, что у меня между ног, всеми бедрами и всем нутром.

Жар, невыносимы, жгучий, проникающий в меня даже через его штаны. Это какое-то живое тепло, словно сам огонь, стремится заполнить меня, проникнуть глубже, но оно слишком горячее для меня, слишком сильное, я как снежинка, как кусочек масла на горячей сковородке.

Ко всему этому примешивается возбуждение, его просто не может не быть – это ведь дракон. Видимо, от него сами по себе исходят феромоны, и я попросту не могу контролировать реакции своего тела. Они никак не связаны с эмоциями, чистая физиология, которой много миллионов лет.

Как с таким бороться?

- У… - простонала я то ли от жара, то ли от возбуждения, от которого почему-то как-то стыдно.

Дракон тут же снял меня с себя и бережно посадил обратно, накрыв при этом покрывалом грудь (наверное, ему все же трудно себя сдерживать, и старается избегать соблазна).

- Пламя, - сказал он. – Пламя голодного и заточенного дракона становится неуемным. Девушки стали страдать от близости со мной, а кундала, которая выделялась от этого становилась все меньше. Да и какая кундала может быть, если девушке горячо? Какое удовольствие?