шли на убийство без зазрения совести); но обычные преступники, видимо, наказывались конфискацией имущества. Однако диойкет Аполлоний заявляет, что если некий человек в Фаюме будет осужден за слова, которые ставят ему в вину обвинители (можно предположить, что это было нечто изменническое), то он будет «проведен кругом и повешен»[329]. Смертной казнью наказывалось ложное свидетельство о своем имени и национальности[330]. У нас нет ни одного упоминания чего-либо подобного распятию, столь ужасающе частому в Риме или Карфагене. Также в древности тюремное заключение не было обычным наказанием за преступление. В тюрьму сажали должников, и в нашем распоряжении имеется множество папирусов с горькими сетованиями неплательщиков (часто должников царя) о том, что вскоре они умрут в заключении. Мы слышим о некой малоприятной мере, называвшейся «принудительным убеждением» — peithananke, она применялась, чтобы принудить к признанию человека, подозреваемого в том, что он обманул казну. О деталях этой полицейской процедуры «мы почти ничего не знаем. Едва ли мы ошибемся, если сочтем, что она была жестокой и скорой для незначительных людей и носила особо насильственный характер, если дело касалось доходов царя» (Буше-Леклерк считает вероятным, что разграничение в римском законе honestiores (высших слоев) и humiliores (низших) было подсказано римлянам тем, что они увидели в Египте, где бок о бок жили привилегированные греки и подчиненный туземный народ).

Филакиты получали вознаграждение частично в виде жалованья (опсонион), частично наделами земли, как военные клерухи. Их действительно можно было считать своего рода солдатами. Разве что клеры, которые выделялись им, были меньше, чем причитающиеся греко-македонским воинам, служившим в армии, хотя и больше, чем причитающиеся махимам. Обычный клер рядового полицейского, видимо, составлял 10 арур; эфода — 25 арур. Полицейский мог получить повышение — быть назначенным на службу в армии; мы знаем об эфоде («македонце»), который становится всадником и получает клер в 24 аруры (145 до н. э.?)[331].

Вероятно, существовал особый орган речной полиции, патрулировавшей Нил, главный путь сообщения всего Египта выше Дельты, на сторожевых судах (филакидах), но у нас есть лишь один фрагмент папируса эллинистического периода, в котором о них говорится[332].

3. Армия и флот[333]

Как мы видели, египетская военная каста, членов которой греки называли махимами, все еще существовала в качестве отдельного органа в то время, когда в Египте установилось правление Птолемея. Пока неясно, в какой мере египетские воины использовались в войсках Птолемеев до Филопатора. С одной стороны, Полибий пишет о вооружении египтян Филопатором в 217 году до н. э., как если бы это было важнейшее нововведение; с другой стороны, у нас есть слова Диодора о том, что в битве при Газе (312 до н. э.) в армию Птолемея входил «большой отряд египтян, некоторые из них использовались в обозе, другие были вооружены и готовы к бою». Конечно, может быть так, что Птолемей Сотер сначала — или ввиду особой необходимости в 312 году до н. э. — использовал местные войска, но потом отказался от эксперимента, и век спустя, когда Филопатор вывел туземных воинов на поле боя, это представлялось абсолютным отходом от птолемеевской традиции. Либо нововведение могло состоять в том, что тогда туземным воинам впервые дали македонские доспехи и организовали в регулярную фалангу, тогда как раньше они имели лишь легкое вооружение, возможно, по старому и неэффективному египетскому обычаю и применялись только во вспомогательных службах, в разведке и т. д. Лекье высказывает предположение о том, что туземные махимы участвовали в военных действиях начиная с времени правления Птолемея I и что нововведение Филопатора заключалось в вооружении всех египтян без разбора, а не только махимов. Но эта теория едва ли укладывается в рассказ Полибия. Как бы там ни было, даже в первые годы царствования династии махимы использовались в качестве полицейских и, видимо, морских пехотинцев на кораблях военного флота[334].

У нас есть несколько единичных упоминаний о туземных воинах в документах, относящихся к последнему периоду династии. Они были организованы в войска, называвшиеся лаархиями, которыми командовали лаархи[335]. (Греческое слово «народ» — λαῳ — обычно употреблялось для обозначения туземных жителей.) Махимы, жившие в качестве военных поселенцев в Фаюме при Эвергете II, носят египетские имена[336]. Если Лекье прав, то термин «махим» в последнем веке до нашей эры изменил свое значение. Вместо членов туземной военной касты он стал означать всех тех воинов, чьи наделы, как, например, орошаемые наделы махимов, имели размер 30 арур и меньше, — в том числе даже и греческих махимов[337]. Это было одним из признаков процесса, который при последних Птолемеях, казалось, однажды должен был сплавить греков и египтян в единый народ, — если бы Рим его не остановил.

Армии, с которыми первый Птолемей боролся против своих соперников, в основном, как мы видели, состояли из македонских войск, которые были набраны из воинов, разбросанных по Ближнему Востоку со времен Александра Македонского. Большинство их он поселил в качестве военных колонистов на египетской земле, и этот процесс военной колонизации продолжился при Птолемее II и Птолемее III. Даже после битвы при Рафии силу египетской армии все еще составляли воины-европейцы.

Нужно различать регулярные и наемные войска. Регулярная армия в целом номинально всегда оставалась «македонской», но по сути состояла из множества элементов, помимо македонских. Определенная часть набиралась среди греко-македонских граждан Александрии и Птолемаиды. Подавляющее большинство регулярных воинов, не считая воинов македонской крови, были греками или происходили с Балкан. Видимо, после македонского элемента крупнейшим был фракийский[338], а из греков на первом месте стояли критяне. Также в войско входила небольшая доля азиатов, в том числе евреев[339].

Конница стояла выше пехоты, как следует из того, что земельные наделы всадников были больше. Конные войска (гиппархии) иногда назывались порядковым числительным — Вторая гиппархия, Третья, Четвертая и т. д., — а иногда по конкретной национальности — Мизийская гиппархия, Фракийская гиппархия и т. п. Еще в первые годы правления Филопатора в гиппархии с этническими названиями стали принимать всадников любой национальности без разбору[340], хотя, возможно, гиппархии сохраняли доспехи и другие особые боевые характеристики, свойственные тому народу, из которого они первоначально состояли.

Регулярная пехота (пезы, «пехотинцы»), вооруженная по-македонски длинными пиками (сариссами), составляла тяжелую фалангу в боевом строю египетского войска. (При Рафии фаланга насчитывала 20 тысяч человек.) Она была разбита на хилиархии, которые назывались по порядковым номерам. Под греческим словом «гегемон», которым обозначились офицеры, стали подразумеваться конкретно офицеры пехоты, в отличие от офицеров конницы — гиппархов. Одна из загадок папирологии состоит