быстро выехать? – с сомнением спросила я, выбираясь наружу. Мороз горячо обжег мне щеки.

Крот не ответил. Он с чем-то возился на заднем сиденье.

– В том смысле, что если за нами будет погоня…

– Если будет погоня, мы досюда вряд ли добежим, – будничным тоном ответил он и протянул мне какой-то сверток: – Накинь сверху.

Сверток оказался непонятной белой хламидой вроде дождевика.

– Что это? Для маскировки?

Крот молча достал из салона второй такой же сверток, развернул его и ловко натянул поверх куртки.

– Ничего себе, – пробормотала я, пытаясь засунуть руку в тряпичный рукав. Крот помог мне. У этой штуковины сзади оказался капюшон, который через секунду уже был на моей голове.

– Боже мой…

– Отлично выглядишь, – без тени улыбки сказал Крот. – Пошли, снеговичок. Нас ждут приключения.

Он развернулся и достаточно уверенно вошел в самую гущу леса, умудряясь не задевать еловых лап. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Поднялся небольшой ветер, и спина моего проводника, облаченная в белый халат, быстро начала пропадать из виду. Я прибавила ходу, с трудом ориентируясь в снежной мгле и темноте леса. На удивление, лес оказался перелеском и кончился очень быстро. Я оказалась на поле и внезапно уткнулась в спину моего спутника. Оказалось, эта хламидина на плечах действительно хорошо маскировала своего носителя в снегу.

– Тише, – сказал Крот и предостерегающе поднял палец.

В темноте на другом краю поля шла еле различимая в метели полоса особняков. Ветер продолжал усиливаться. Единственное, что помогало ориентироваться, это белизна снега и фонарь, которым мой проводник светил не вдаль, а прямо перед собой.

Мы прошли несколько метров и сильно увязли в снегу – в некоторых местах сугробы доходили до пояса. Я чертыхнулась, но Крот резко повернулся и шикнул на меня.

– Тихо, – прошептал он, – никаких звуков.

– Не вижу, куда идти, – пожаловалась я вполголоса.

Крот вытянул из-за пазухи плотную веревку с толстым плетением и сунул мне в руки. Я обвила ее вокруг запястья и перехватила ладонью. В связке мы поползли дальше. Снег набился в сапоги, и очень скоро я перестала чувствовать замерзшие ступни. Ветер мешал дыханию. Веревка, постоянно натягиваясь, натирала руки даже сквозь перчатки. Ладони горели, словно на них плеснули кипятком. Внутри меня бушевала беспомощная злость от чудовищного дискомфорта, но я напоминала себе, что на кону человеческие жизни, и это придавало сил.

Мне казалось, мы ползли в снегу целую вечность. Наконец натяжение веревки ослабло. Я подняла голову и увидела, что перед нами лежит неглубокий овраг, за которым высится дорогая ограда. Каменные столбы и кованые фигурные решетки. За забором располагалась большая белая площадка, лишенная деревьев и кустов. Летом это был газон размером едва ли не с футбольное поле. С одного края, ближе к нам, стоял довольно просторный дом. Он вполне мог бы быть самостоятельным жилым особняком, но сильно уступал в размерах трехэтажной уродливой громадине, которая виднелась на другом конце площадки. К гостевому домику примыкал крытый гаражный навес, с трех сторон защищенный от ветра непрозрачным плексигласом.

Территория усадьбы мэра подсвечивалась садовыми фонарями. Окна главного дома были ярко освещены, и громыхающая музыка доносилась сюда. Силуэты множества людей виднелись в окнах всех этажей. Похоже, вечеринка была действительно масштабной.

– Что дальше? – спросила я, распрямляя ноги.

Крот тут же стянул меня обратно на землю.

– Куда? Пригнись!

Я упала на коленки.

– Прости. Но ты не думал, что мы все равно попадем в поле зрения камер, когда пролезем за забор?

– Во-первых, не думаю, что нам поможет, если кто-то заметит твою фигуру в то время, когда мы еще по эту сторону забора. Во-вторых, ты забываешь о том, что мэр – русский человек.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Наш человек вешает кучу камер на дом и входную группу, а дальние уголки ему неинтересны. Пару камер на углы ограды повесят, и все. Экономия. Гостевой домик ими вообще не оборудован.

– Хочешь сказать, у нас есть шанс не попасть на камеры? – воскликнула я.

– Тише, не ори. Конечно, есть, иначе зачем бы я тебе потребовался? Тут масса слепых пятен. Одно я вычислил – оно прямо перед нами. Но надо понаблюдать и выбрать момент.

– Я замерзла, – прошептала я. – Почему эта штука из ткани, а не из полиэтилена? Она насквозь промокла и тяжелая.

Я попыталась улечься поудобнее в снегу.

– Зато не шуршит, как полиэтилен, и не бликует в свете фонарей. Потерпи.

– Терплю.

Из главного дома вдруг вывалилась веселая компания. Один парень, без куртки, воткнул в снег петарду. Через несколько секунд она взлетела в воздух и рассыпалась золотыми огнями. Дамы в шубках завизжали и захлопали в ладоши. Кто-то хлопнул бутылкой шампанского.

– Ярик, оденься, ты заболеешь! – кокетливо крикнул женский голос.

Мужчина подхватил даму на руки и, закружив, упал с ней в снег. Округа утонула в оглушительном визге.

После этого где-то хлопнула дверь. Я узнала голос мэра.

– Все в дом! Повар выносит гуся! Давайте быстрее, я бешеные бабки за это заплатил!

Смеясь и переговариваясь, компания вернулась в дом.

Воцарилась тишина, нарушаемая только приглушенными звуками музыки.

– Сейчас! – сказал Крот и подскочил, взбив веер снега ботинком.

Он быстро съехал в овраг, и не успела я очнуться, как уже карабкался по решетке ограды. Я рванулась следом, подхватив на ходу мешавший мне маскировочный халат. Металлические прутья были высокими, но в некоторых местах имели украшения в виде завитушек. Поставив на них ногу, можно было взобраться выше. Крот уже перемахнул через забор и ждал меня внизу.

Добравшись до верха, я замешкалась. Прутья заканчивались декоративными пиками. Они не были острыми, но я никак не могла перекинуть через них ногу так, чтобы получилось удобно перебраться на другую сторону. К тому же халат на мне сковывал движения. По нетерпеливому топтанию Крота я поняла, что трачу слишком много времени.

Как назло, в этот момент где-то у главного дома раздались неторопливые шаги. Я увидела, как охранник, выйдя из своей будки, идет по одной из дорожек.