– Она обокрала своего папашу, – прошептала Лариса. – Ради Майкла! Поэтому они сбежали! Трюм «Септимуса» был набит шелком только для прикрытия. На самом деле Майкл увозил с собой куда большую ценность…

– Что? Что именно?

– Они заплатили жизнью за свой поступок…

Лариса бормотала нечто бессвязное, пока ее не сморил глубокий сон. Ренат не будил ее. Он пытался посмотреть на события двухвековой давности глазами Майкла Рейли. Ни черта не вышло!

Логика подсказывала, что в сундуке, который он видел в каюте мертвого капитана, находилась то самое, из-за чего погиб «Септимус». Но что это? Неужели, золотое руно?

Лариса проснулась спустя полчаса и ничего не смогла добавить к уже сказанному.

– Надо повидаться с Рассохиной, – твердила она. – Может, она что-нибудь знает.

– В рукописи нет ни слова о корабле мертвецов.

– Зато там есть Джейн и Майкл Рейли, есть отец героини, есть странные ритуалы… есть нечто неуловимое между строк… Думаю, Бушинский не случайно влюбился в Джейн? Он ее видел!

– Но ведь он сам категорически отрицает.

– Он ее видел! – повторила Лариса. – И отнюдь не в театре!

Ренат молча покачал головой. В его голове была каша из противоречивых мыслей, образов и событий. Любые рассуждения упирались в стену времени. Бушинский не вписывался в судьбу Джейн Рейли – кем бы она ни была…

Деревня Трошино

Бывшие партнеры сидели за столом в беседке, пили и не закусывали. Избегали смотреть друг другу в глаза.

– Татьяна мне изменяла, – повторил Бушинский. – Но я ее не убивал.

– Лучше подумай, что говорить ментам, когда они будут тебя допрашивать.

– Я не умею врать. Я не понимаю, как это все случилось.

– Ну да! Ты чист, как стеклышко! Святой и непорочный!

– Ты меня подозреваешь, а я – тебя!

– Моя Вера жива и здравствует, слава богу. Имущество мы поделили, бизнес мой накрылся еще до развода, так что…

– Намекаешь, что я с женой бизнес делить не хотел? Да мне плевать на деньги, Аркаша! Мне сейчас на всё плевать!

– Причин для убийства не так уж много. Ты любил жену?

– Любил да разлюбил. Взбесился, когда узнал, что у нее есть любовник. Чувство собственности взыграло. Может, стукнул бы ее пару раз для острастки, чтобы не позорила мою фамилию. И всё! А деньги… не повод убивать. Я умею зарабатывать! Я бы и Татьяну не обидел, и сам бы на бобах не остался.

– Значит, остается месть, – заключил управляющий.

Он смотрел на Бушинского и прикидывал, показывать ему видео с Татьяной и Беспалым или повременить. Может, Рассохина уже пустила в ход шантаж, только не признается? Вот Самсон женушку-то и прикончил. Не снес оскорбления! Он взрывной, как порох. Поднеси спичку и жди, когда бабахнет.

Бушинский выложит за видео любую сумму. Любовник Татьяны мертв, сама она пропала. А ему ответ держать. Запись с камеры наблюдения истолкуют как слежку… Кому следить за женой, как не мужу? Вывод напрашивается сам собой.

– Я не мститель, – криво улыбнулся Самсон. – Убивать женщину за измену глупо. Удовлетворение ничтожное, зато проблем выше крыши.

«А кто размахивал пистолетом перед носом Рассохиной? – подумал Аркадий. – Кто довел ее до истерики? Настя не из пугливых. Если она запаниковала, значит, ей было по-настоящему страшно!»

– По-твоему, Татьяна совершила самоубийство? Зарезалась, потом закрыла дверь снаружи, чтобы ввести всех в заблуждение?

– Не ерничай…

Ступников плеснул себе водки, проглотил и откинулся на спинку деревянной скамьи.

– По ходу, ты на меня хочешь стрелки перевести? Мол, я заманил твою жену в подвал, прикончил и оставил труп лежать в кладовой?

– Это приходило мне в голову.

– Почему же я не избавился от тела? Как ты мог убедиться, это не так уж сложно.

Бушинский сидел мрачнее тучи и потирал грудь. Он не знал, что сказать.

– Сердечко барахлит? – притворно посочувствовал управляющий. – Женщины до добра не доводят. Особенно когда их несколько.

– По себе судишь?

– Я бабник и не отрицаю этого. Но ты, Самсон, другое дело. Для тебя любовь не пустой звук.

– Аркаша… мы здесь вдвоем, нас никто не слышит. Скажи мне правду! Ты убил Татьяну? Что случилось, то случилось. Я просто хочу знать!

Ступникова перекосило. Он побагровел, жилы на висках вздулись, ноздри расширились.

– Будь я виноват, разве пустил бы тебя в кладовую?

Последний довод Бушинский уже приводил себе сам. Он был пьян, но его ум работал в обычном режиме. Смерть жены поставила его перед выбором: кто убийца – он или Аркадий? Сдается, управляющему незачем убивать хозяйку.

«Зато я обещал Джейн избавиться от Татьяны. И Ступников это слышал. Я говорил во сне. Грозился убить жену!»

Бушинский скрипнул зубами. С ним определенно творится неладное. Может, он уже пытался утопить жену в джакузи, а потом… всё забыл? Беспорядок в ванной комнате выглядел достаточно красноречиво.

– Кто такая Джейн? – спросил Аркадий.

Невинный вопрос поверг Бушинского в ступор.

– Джейн? О чем ты? – выдавил он после затянувшейся паузы.

– Твоя болтовня во сне…

– Джейн – героиня повести, напечатанной в моем журнале. Ты читаешь «Бальзаковский возраст»? Я привозил.

– Где-то валяется пару номеров. Я не женщина, чтобы увлекаться подобным чтивом.

Ступников лукавил. Рассохина обсуждала с ним рукопись Джейн Рейли, которую ей довелось редактировать. Она нелестно отзывалась о качестве текста и сюжете.

Бушинский не догадывался о связи Рассохиной с управляющим, а тот не торопился посвящать его в свою личную жизнь. О том, что он переспал с Татьяной, тоже лучше помалкивать. Покойница его уже не выдаст, а он не дурак, чтобы подставляться…

* * *

Москва

Настя понимала, что ей необходимо увидеться и поговорить с Бушинским. Глупо делать вид, будто ничего не произошло. Но тот не отвечает на ее звонки, а секретарша в офисе твердит, что его нет на месте. Интересно, куда он укатил? Его секретарша – грубая, неотесанная девица. Думает, ей всё позволено.

Встреча с боссом на выставке живописи поразила Рассохину. Неужели он что-то пронюхал? Вел себя как сумасшедший! Она бы никогда не поверила, что он способен размахивать пистолетом. В тот момент у нее сердце ушло в пятки. Она мысленно прощалась с жизнью. Ее спасла странная парочка. Женщина в попугайском наряде и ее бородатый спутник. То ли циркачи, то ли сыщики. Настя предпочла бы первое.