Когда они прибыли на место, он, стараясь не смотреть на девушку, достал из багажника ее чемодан, с которым она не так давно прилетела из Москвы.

— Эдуард Сергеевич, я понимаю, что я виновата… и, возможно, Бог еще накажет меня за мои грехи, а они у меня есть, но вы… вы меня простите, — услышал он взволнованный голос Ники. В ее глазах стояли слезы — большие, прозрачные, искренние. — Знаете, жизнь так запуталась… И время… время такое, что порой совершаешь то, на что в другой жизни не пошел бы…

Эдик почувствовал, что ее слова могут поколебать его и без того не до конца твердое решение.

— Ника, мне по-любому надо улетать. Опасно все это. И здесь, — он хотел сказать «нам», но вовремя спохватился, — ни тебе, ни мне оставаться нельзя: всякое может быть. Ну, давай, может, еще когда-нибудь и свидимся.

Глядя на поднимающуюся по трапу тонкую, беззащитную фигурку девушки, Эдуард ощутил, как у него защемило сердце. Слабым утешением служило лишь то, что он сумел подложить в чемодан Ники три тысячи фунтов, о которых он не хотел говорить при расставании, но которые могли ей помочь: мало ли, как сложится ее жизнь в Лондоне.

А Францев, отправив Нику в Лондон, собрался в Питер. Он выполнил свое дело профессионально, киллер уже не был проблемой, но проблемой оставался заказчик — владелец бриллиантов. Сергей был уверен — тот не остановится, пока не достигнет цели. Это наполняло его острой, почти физической тревогой. Он успокаивал себя тем, что место, где будет скрываться Ника, никому, кроме него и Эдуарда, неизвестно и отследить ее не могли.

Францев не мог знать, что после Ники в телефонную будку зашел неприметный человек, который следил за Эдуардом и Никой от его дома. Он внимательно оглядел справочник и довольно прищелкнул пальцами: на верхнем листке отчетливо отпечатался адрес, продавленный шариковой ручкой. Человек аккуратно оторвал страницу с отпечатком и сунул его в карман. Отныне найти девушку не составляло труда.

Вечером того же дня Ника сидела в гостях у Риммы. За чаем, поданным по-английски — с молоком и крошечными печеньицами, — Римма занимала гостью разговорами, делясь воспоминаниями. Биография у нее была богатой. Вспоминая годы, прожитые в Англии, Римма рассказала Нике, как в 1984 году она — жена советского дипломата — едва не стала жертвой покушения на Маргарет Тэтчер. Римма с мужем жили в том самом, с тех пор известном на весь мир «Гранд-отеле» в курортном городке Брайтон, где боевики Ирландской республиканской армии устроили теракт во время съезда Консервативной партии. Британский премьер-министр осталась жива, но погибло немало людей и еще больше было искалечено. Римме и ее супругу повезло: они выехали из отеля, где провели уик-энд, всего за несколько часов до взрыва.

— Так вы тоже могли погибнуть?! — воскликнула потрясенная Ника.

— Могла, конечно. Там половину здания разворотило…

— А террористов вы видели?

Римма отпила чай и поставила чашку на стол:

— Нет, конечно. Как их отличишь? Хотя… Была у меня там одна встреча… Я обратила внимание на одного человека в холле отеля за день до взрыва. У него были такие заостренные уши, их еще называют волчьими. Что-то исходило от него нехорошее. Так бывает: ничего не знаешь о человеке, но ощущаешь злонамеренность. Вот и я ощутила. Помню, проводила его глазами — он куда-то шел — и вскоре о нем забыла. Мы с мужем уехали в Лондон, где и узнали о покушении на премьер-министра. А потом я его увидела снова.

— Как?! Где? — удивилась Ника.

— Увидела на газетном фото с места теракта. Я в то время помогала мужу собирать сведения из прессы — делала вырезки. И на эти волчьи уши сразу обратила внимание. Там была фотография разрушенного отеля и выбегающих из него людей. И на самом краю кадра — те самые уши! Размытое лицо, но я его узнала. Почему-то сразу подумала: этот тип имеет прямое отношение к теракту. Но как докажешь? Муж мне так и сказал: может, ты и права, но идти в полицию? Доказать — не докажешь, а шум начнется. Мы ведь советские дипломаты, еще обвинят нас бог знает в чем… В Англии к Советскому Союзу плохо относились.

Ника прожила у Риммы несколько дней, постепенно привыкая к Лондону. У нее была отдельная комната на втором этаже небольшого, но уютного дома из темно-красного кирпича — из такого кирпича построена половина Лондона. Утром она просыпалась, завтракала, затем гуляла по городу, посещала музеи и любовалась дворцами. Тревога, владевшая ею последние дни, постепенно покидала ее. Симпатичный город, приветливые люди, замечательная новая знакомая — что еще надо? Когда Римме требовалась какая-то помощь, Ника с готовностью ей помогала. Каждый день она писала на пейджер одно и то же сообщение: «Над Англией безоблачное небо». И это соответствовало действительности. Погода была отличная, знаменитого лондонского тумана и в помине не было. Нике оставалось только наслаждаться жизнью — и ждать.

Гром грянул через три дня. Римма, как обычно, отправилась утром на рынок, но вскоре вернулась — без продуктов и до крайности взволнованная.

— Ника, ты не поверишь, — начала она встревоженно. — Это просто наваждение какое-то!

— Какое наваждение, тетя Римма? — не поняла девушка.

— Я совсем недалеко отошла от дома и увидела… Увидела те самые волчьи уши! Я ведь их на всю жизнь запомнила! Я больше никогда не видела таких ушей. Бороды у него уже нет, но уши те же!

Она встала на стул и достала с антресолей картонную коробку.

— Это мое досье, — объяснила Римма. — Ну, те самые вырезки, которые я собирала для мужа…

Она долго рылась в коробке и наконец вытащила вырезанную из газеты статью.

— Вот он, смотри!

На пожелтевшем от времени фото Ника увидела бородатого человека с ушами необычной заостренной формы. Она бы такие уши тоже запомнила, вот только было непонятно: к ним-то какое это имеет отношение? О чем и спросила у Риммы.

— Не знаю, какое отношение, — встревоженно ответила та. — Но предчувствия у меня нехорошие. Он ведь у самого нашего дома ошивался!

— И что из этого?

— То! Такие люди просто так нигде не появляются. Да, террористическая ИРА вроде бы распущена. Но люди-то остались! Они разбрелись по всей Европе и на кого только не работают… Самыми грязными делами занимаются!

Теперь и Ника разволновалась. Она, разумеется, ничего не говорила Римме о бриллиантах и о преступниках, которые за ней охотились. И поэтому не подала виду, что испугана. Просто ушла к себе и отправила на пейджер сообщение: «У нас собирается дождь».

Шон МакМастер по кличке Вульф не мог знать, что его опознала дотошная жена бывшего экономического советника посольства СССР, которая, овдовев, осталась жить в Лондоне. За несколько лет до смерти, в смутные перестроечные времена, ее супруг поучаствовал в нескольких не вполне официальных торговых схемах. Это позволило заработать несколько сотен тысяч фунтов, что, по его расчетам, должно было помочь им спокойно провести старость в Европе, вместо того чтобы вернуться на беспокойную, мятущуюся родину.