Мы одновременно увидели их и некоторое время просто стояли и молча смотрели. А потом так же, не сговариваясь, быстро зашагали в сторону дома. Совершенно не хотелось встречаться с неясными типами в безлюдной местности. Трудно было отмахнуться от воспоминаний о содранной шкуре и заброшенном коровнике. Лучше уж в безлюдной деревне жить, чем с такими соседями...

Когда мы почти бегом, спотыкаясь о рытвины, невидимые под снегом, домчали до первых деревенских заборов, я оглянулась.

Никого сзади нас не было. Ни единой живой души, кроме разве что привычной уже сороки. Но чувство опасности все равно не покидало меня, пока мы наконец не приблизились к нашему дому.

Анисимовна стояла у своей калитки и выглядела совершенно как летом. Привычно. Изо рта у нее ничего не торчало (или, по крайней мере, отсюда не было видно), но я все равно не могла избавиться от какого-то невольного омерзения. А вот девчонки, похоже, обрадовались знакомому живому человеку и наперебой принялись рассказывать про прорубь.

Старуха внимательно выслушала, отчего-то отвернувшись от нас, и после паузы, когда я лично уже решила, что она просто молча развернется и уйдет, негромко сообщила:

— Дык шишикинцы спрашали кулишунов.

— Шуликунов? — осторожно уточнила я.

Что-то такое мне вроде попадалось, когда мы с Соней ворошили макулатуру у печки. Случайное странное слово, за которое зацепился взгляд.

Анисимовна, продолжая глядеть куда-то в сторону, закивала:

— Ну да, ну да. Спрашали. На шкуру нетели сели, железом очертилися, а, видать, про хвост-то запамятовали. Ну, видать, потащили их. Ага, в прорубь.

— А что это за животное такое — нетеля? — удивилась Лерка.

— Да корова ж! Не телилась ишшо котора. Шкура ее-то. А горшок-то на голову, чтобы не оторвали

— В смысле не оторвали? Кому? Гадающим? вдруг требовательно выступила Соня.

Зачем она Анисимовну бесит, удивилась я. Бабка даже бровью не повела. Кивнула и все.

А Сонька не унималась:

— Оторвал кто, тащил кто — кули... шули... кущилюны ваши?

Тут Анисимовна вскинула голову и внезапно затряслась, отчего мы с девчонками предусмотрительно попятились, хотя и так стояли не близко.

— Негоже, девонька, языком понапрасну болтать. Всегда ж рядом с ухом. И услыхал. Беды как бы не было. Эти, которы к многим дарам привыкшие, — поганые духи. Все ему по евойному закону надоть строго! Он ежели нашлет что, так самое тяжкое, самое опасное. А прощенье-то заслужить сложно как! Ходить надобно много раз, а ему все мало, все новое ждать будет, давай, только давай. Глупость да незнание ему не оправдание, деточки.

Мы сразу вспомнили про хулиганов, воткнутых в землю по самые сапоги.

Анисимовна опять наклонила голову и искоса, но очень внимательно всмотрелась в наши побледневшие лица. И рассказала суть гадательного обряда. С водяными духами гадающих обязательно должен сопровождать какой-то ведун, или знающий.

Знающий приводит к проруби обязательно нечетное количество желающих погадать, расстилает на снегу невыделанную шкуру нетели, на которую гадающие садятся; сверху плотно накрывает их тулупами или ковром. Вокруг гадающих необходимо обвести трехкратный магический круг - два раза по часовой стрелке и один - против. Обводят чем-то острым и железным, что может служить оберегом от проникновения злых духов, и все время читают при этом заговоры. Затем знающий уходит спиной вперед, не просто уничтожая за собой следы, а запечатывая их печной заслонкой. После этого гадающим надо внимательно слушать, потому что контакт с потусторонним миром налажен.

— Хочите поспрашать? Я сопровожу! Эт наши же заложные, наши, не пришлые, как энтот... Да все равно, считай, позвали ужо. Хочите?

И такое хищное выражение лица у Анисимовны сразу стало, будто у какой-нибудь Бабы-яги, любезно приглашающей присесть на лопату, чтобы сунуть нас в печь. Соседская бабка опять стала зимней, чужой.

Да и предложение с этими шуликунами... Ночью, зимой, в мороз у проруби под скатертью торчать? Нет уж, спасибочки. Дураков нет!

— Мы, пожалуй, к себе пойдем, — как можно вежливее сказала Лера и, как-то особенно оглушительно скрипнув калиткой, зашла на участок.

Мы с Соней послушно гуськом двинулись за ней следом, а когда обернулись, Анисимовна уже тоже ушла к себе. Ну или ее просто не было видно за сугробами.

— Вы заметили, что они тут все повернуты на заложных покойниках? — Меня почему-то передернуло, какой-то неожиданный озноб. — Что-то не хочется, чтобы к нам кто-нибудь из них в итоге приперся.

— Надо прочертить по земле чем-нибудь железным, тогда он не пройдет.

— Ну и что у нас есть железного? Лопата? — фыркнула Лерка.

— Господи, ну ты и дурочка, Лера! - осуждающе сказала Соня.

Она расстегнула шубу, достала деловито телефон, сняла с него чехол и быстро провела краем смартфона на снегу полукругом черту перед нами. Мы с Леркой замерли, вытаращив глаза. А Сонька как ни в чем не бывало, деловито вытерла телефон о свитер, обратно упаковала в чехол, убрала во внутренний карман и снова застегнулась. И даже не проверила, работает ли ее единственное средство связи!

— Что? — бесстрастно отреагировала она на наше изумление. — Что-нибудь железное там точно есть.

— Чокнутая, - едва слышно пробурчала Лерка, демонстративно прошла мимо Сони, отперла дверь и скрылась в доме.

Оттуда немедленно раздался ее возмущенный