«…и как ты хранила в тайне свое обучение, Нида, так ты должна всегда хранить этот секрет. Истинная сила находится за троном. Что бы ни случилось – помни это…»

Он просто давал последние наставления своей дочери, и оба они были мертвы. Хилтс давно выучил эти слова, для него в них не осталось никакого волшебства. Правда, когда он впервые увидел Яру Корсина, словно живого, то был очень впечатлен. На этот раз все было по-другому. Стоя позади аппарата и мерцающей проекции, Хилтс смотрел не на древнее изображение, а сквозь него – на слушателей. Днем из атриума убрали тела мертвых воинов, живые ушли сами; и к вечеру здесь остались только главари – снаружи пришло еще человек десять. Хилтс переводил взгляд с одного лица на другое. Некоторые выглядели не менее изумленными, чем он сам когда-то; покорность была ситхам в новинку. Другие казались равнодушными.

Хилтс вновь сосредоточил внимание на Корсине. Он умирал, когда делал эту запись; истекал кровью на троне, некогда бывшем капитанским креслом «Знамения», и, торопясь, давал последние наставления дочери, в тот момент где-то на горе уничтожавшей остатки повстанцев. То и дело кашляя, призрачный Корсин рассказывал о структуре Племени и о том, как нужно им править, чтобы не допустить восстания, подобного тому, что сгубило его самого. Сейчас Корсин как раз говорил о необходимости умерщвления супругов почивших верховных повелителей и об изгнании Сиелы; Хилтс ясно ощутил ярость Илианы.

«…это надолго сохранит Племя, но ты, конечно, хочешь видеть повелителями своих людей. Могу посоветовать, в зависимости от того, кто выживет…»

– Скукота, – заявила Илиана.

Хилтс разглядывал свои ботинки. Она была права. Несмотря на все уважение к древнему историческому документу, следует признать, что он изобиловал мелкими, нудными подробностями. Некоторые с интересом слушали рассуждения Корсина об интеллекте своих предков, но другие заскучали.

Рассматривая собравшихся, Хилтс гадал, что же они будут делать дальше. Он остался один; Джея и остальных кешири прогнали перед чтением. Учитывая происходящее, можно сказать, что им повезло. Перемирие Пантеона действовало только во время просмотра записи, а пока ни одного слова, что хоть как-то поспособствовало бы примирению, не прозвучало. Как ему выжить, а тем более сохранить свою должность и защитить своих кешири, если чтение ничего не изменит? «Что же будет со мной, – размышлял Хилтс, – не говоря уже обо всем Племени?»

Несколько минут спустя речь Корсина замедлилась. Его рана была смертельной, и время его истекало. Корсин заговорил о личном:

«…Нида, дочка, ты не только то единственно хорошее, что сделала в своей жизни Сиела. Ты – будущее ситхов на этой планете. Не мы… решали, жить ли нам здесь. Но… мы решили, что здесь мы не умрем. Этот выбор… сделаешь ты…»

Корсин тяжело осел в своем кресле. Картинка замерла.

– Это все? – уточнила Илиана.

Хилтс взглянул на нее; он не удивился, что именно она высказалась первой.

– Это все. – Хранитель шагнул к записывающему устройству.

– Этого достаточно. – Голос Корсина Бентадо был полон благоговения. – Может быть только одна власть – та, которую создал он. И только мы являемся законными наследниками. Это бесспорно.

– Ошибаешься, – перебил его другой голос. Принадлежал он лидеру «Золотой судьбы» – эти были помешаны на звездном происхождении Племени. – Я слышал великого завоевателя, говорящего о сильном народе. Даже случайно попав сюда, мы мгновенно покорили этот мир. Наверняка каждый человек в Галактике правит своей собственной планетой. Надо прекратить нашу вражду, открыть храм и вернуться к звездам!

Хилтс покачал головой – снова споры. До световых мечей еще не дошло: все были заняты обсуждением услышанного. Но это всего лишь вопрос времени. Хилтс рассеянно повертел пирамидку. На этот раз прибор включился легче, но, по понятным причинам, хранитель так и не отключил его должным образом.

Появились помехи. А потом и что-то еще. Мелькнула какая-то другая картинка, проступив сквозь умирающего верховного повелителя.

– Тут есть что-то еще. – Хилтс пытался настроить изображение. – Под Заветом.

Палимпсест. Он как-то услышал об этом понятии в разговоре двух кеширских художников: порой поверх старой работы писалась новая на том же холсте. В скульптуре такое было невозможно: а что есть проекция чьего-либо изображения, как не живое изваяние? Но что-то там было. Может, когда Корсин делал свою запись, там уже была другая!

Он пощелкал кнопками панели управления, руководствуясь больше интуицией…

…и явилось чудовище.

«Послание капитану Яру Корсину от его господина Наги Садоу!»

Все разом примолкли, услышав скрипучий голос. Он принадлежал человекоподобному существу, одетому как владыка ситхов. Лицо Садоу имело красноватый оттенок, а по бокам извивались длинные отростки. Вздувшиеся вены его лысого черепа извивались, словно горные хребты.

И, говоря, он махал руками – ручищами! – с когтями не меньше увакских.

Нира из отряда «Пятьдесят семь» не сдержалась:

– Что… что это?

«Вместе с Сайесом с „Предвестника“ ты должен доставить на Фаэгон шахтеров своего брата Девора. Вы добудете для меня лигнанские кристаллы и вернетесь на Киррек».

Хилтс протер глаза. Язык их – только с сильным акцентом. Но что это за существо? Никаких записей о том, что во вселенной, помимо кешири, существуют и иные разумные нечеловеческие расы, не было.

И уж тем более ничего не говорилось о том, что кто-то подобный может приказывать людям.

«Я направляю к тебе твоего старого знакомого – Равилана Грозного и его воинов-массасси».

Картинка изменилась. И если вид Наги Садоу вызвал у присутствующих молчаливый шок, то явление Равилана и его свиты сопровождалось приглушенными возгласами. Равилан походил на человека еще меньше, чем Садоу. Его кожа была густо-красной. Длинные надбровные отростки спускались к еще более длинным лицевым. Позади Равилана возвышались ярко-алые громадины, чья чудовищность вообще не поддавалась описанию.

Картинка мигнула, вновь появился Нага Садоу.

«Твоему брату сообщат, что ответственность за все несешь именно ты. Но не забывай, что ты – как и все остальные – находишься под моей властью и зависишь только от меня. Может, я и даю вам больше свободы, чем дают своим рабам другие ситхи. Но ваша раса создана только для того, чтобы хорошо мне служить. Чего я и требую. Ты выполнишь свой долг и поможешь мне победить. Принимайтесь за дело. Прославьте мое имя. Подведете меня – умрете».

Изображение погасло, и атриум погрузился в почти полную темноту. Только сквозь разбитые окна крыши лился звездный свет.

– Что это было? – произнесла наконец Илиана.

– Запись, – ответил Хилтс, осторожно вертя приборчик в руках. – Более ранняя запись. Видимо, Завет Корсина записан поверх нее. Предполагалось, что этого никто не увидит.