– Я же не виновата! – рыдала Соня из-за двери. – Он сам ко мне полез целоваться. Я сопротивлялась, честное слово!

– Смотри, ты у нас из-за этого случая уже на заметке. Еще один звоночек, и я внесу тебя в черный список как неблагонадежную прислугу! Не видать тебе тогда частных вилл и дорогих особняков. Будешь драить полы в пятиэтажках!

– Все осознала! Больше этого не повторится!

– Никогда?

– Никогда!

Только после этого заплаканная Соня была передана с рук на руки своей новой хозяйке.

– Все мы страдаем от любви, – в утешение ей сказала Кира.

Но горничная только отмахнулась:

– Была бы там любовь! А то так… Я-то думала, что он свой человек, ветеринар. А он оказался… бизнесменом!

Это слово девушка произнесла с таким отвращением, что Кире даже смешно стало.

– Чем же плох для тебя бизнесмен?

– Тем, что денег у него полные карманы, он им счета не знает.

Допустим, это далеко не так. Чтобы иметь полные карманы денег, нужно еще очень и очень попотеть. И счет своим деньгам в подавляющем большинстве бизнесмены знают отлично.

– Но чем же тебя не устраивает, если у твоего мужчины много денег?

– А тем и не устраивает, что у меня-то их совсем нет!

– И что? Он с тобой ими поделится.

– Ага! Как же! Держите карман шире! – совсем не вежливо, но зато откровенно фыркнула Соня. – Никто и ни с кем в этом мире ничем делиться не обязан! Я и сама ничего у мужа не возьму. С какой стати? Он меня содержать не должен, я нормальная и здоровая. Что мне надо, сама должна заработать.

Твердость принципов Сони приятно удивила Киру. А горничная, видя, что приглянулась своей новой хозяйке, разоткровенничалась.

– Мне мама всегда твердила, выходить замуж надо за ровню. Иначе ничего хорошего из этого союза не получится. Начнутся упреки постоянные, ссоры на ровном месте. А все почему? А все потому, что на вещи муж и жена смотрят по-разному. Вот взять хотя бы к примеру меня и мою семью…

Голос Сони оживился. Чувствовалось, что девушка добралась до важной для самой себя темы. И не требуя дальше ободрения, она начала рассказывать:

– У меня папа из профессорской семьи, а мама из рабочей. И что хорошего получилось из их брака? Только и помню, как отец орал на маму, что она опять вилки перепутала, вместо десертной ему салатную положила. Или за то ее ругал, что в магазине как-то не так продавщице ответила. А хуже всего было, когда мама к рыбе нож подала. Тут уж вообще форменный спектакль начался. Надулся на целую неделю, словно мама ему с другим мужиком изменила. И на море мы в том году не поехали. Папенька, видите ли, заявил маме, что она себя вести не умеет, с ней на людях стыдно показаться, лучше уж дома посидим, позору меньше.

– И чем же закончился брак твоих родителей? – спросила Кира, уже сама понимая, что ничем хорошим такие отношения закончиться не могут.

– Да ничем. Ушел папенька к другой бабе. Наверное, она-то умела ножом и вилкой орудовать. А про меня и думать забыл. Так как я мамина дочка, тоже безнадежный случай, нечего со мной и возиться. Понимаете, к чему я клоню? Вот вышла бы моя мама за простого работягу с завода, он бы ее всю жизнь на руках носил, а про то, что она ему к мясу ножа не подала, даже и не задумался бы.

– Но тогда у твоей мамы не было бы тебя.

– Невелика потеря, – горько отозвалась Соня. – Что я хорошего для моей мамы сделала, чтобы она с меня радовалась бы? Ни мужа у меня, ни денег. Многие в моем возрасте уже своим домом живут, а я все с мамой.

– Знаешь, ты не должна себя упрекать.

– Думаете?

– Да, по крайней мере, ты делаешь все, что можешь. Стараешься.

– Это да.

– Трудишься.

– Ваша правда.

– Рано или поздно будет праздник и на твоей улице.

Немного подбодренная этими словами, Соня улыбнулась.

– Впервые встречаю такую добрую хозяйку.

– Честно говоря, я тебе не хозяйка.

– Разве вы меня не наняли? А я видела, как вы заплатили нашей Гавкалке ее комиссионные.

Кира невольно улыбнулась такому очень меткому прозвищу. Но пенять Гавкалке, кроме как на себя, не на кого, что заработала, то и получила.

– Да, я заплатила деньги, но не для того, чтобы ты на меня работала. Мне нужно с тобой поговорить.

– О чем? – насторожилась девушка.

– Об этом твоем… ветеринаре.

– Вы хотите поговорить о Сергее? – искренне удивилась Соня. – А он вам кто?

– Никто. Но так получилось, что мы с друзьями расследуем дело о его…

И она рассказала Соне, как вышло, что имя Сергея Кустикова стало ей вообще известно. И как получилось, что еще недавно незнакомый человек занял столь значительное место в ее мыслях. Соня внимательно ее выслушала и потрясла головой:

– Ну и дела! Выходит, этот Сергей – убийца? Двух человек положил?

– Его подозревают в этом.

– Что-то не верится мне в это, – покачала головой Соня. – Конечно, я его мало знала, но мне показалось, что он веселый малый. Совсем на убийцу, если честно, он не был похож. Хотя кто их знает, убийц этих. Мне ведь до сих пор ни с одним из них близко общаться не приходилось. Но если это он, то я буду очень удивлена.

– Но лично тебе он о своих планах ничего не говорил?

– Что он отца с мачехой хочет убить?

– Нет, конечно! Не прямо так!

– А как?

– Ну, может, он при тебе упоминал, куда дальше собирается отправиться? Может, звал с собой куда?

– Никуда он меня не звал. Напротив, злой на меня был. Можно подумать, это из-за меня его Ксения Михайловна прогнала.

– Мужчины всегда склонны винить в своих проблемах окружающих их женщин.

– Во-во! Сам бы не лез ко мне со своими поцелуями, при ней бы остался, голову ей дальше дурить. И я бы продолжала спокойно работать. А теперь что? Вы меня, оказывается, к себе не берете и…

Но Кира не стала слушать стенания горничной и перебила ее вопросом:

– Почему ты думаешь, что Сергей дурил Ксении голову?

– Да уж сообразила потом. Он и со мной, и с ней, и еще какой-то бабе постоянно звонил!

– Кому? Кому он звонил?

– Не знаю, кто она такая. Слышала только, что Евдокией ее зовут.

– Как ты сказала? – воскликнула пораженная Кира.

Но Соня лишь равнодушно пожала плечами:

– Ну да, правильно я сказала, Евдокия.

– Где ты услышала это имя?

– Когда Ксения сначала меня, а потом и его выставила из дома, он сперва у меня спросил, можно ли со мной пожить. А как узнал, что я с мамой живу, то задумался. Потом при мне же трубку из кармана вытащил, в кнопку тыкнул и сказал: «Ну, Евдокия, еду к тебе! Ксения меня выставила. Домой мне нельзя, я же «на отдыхе», так что я к тебе приеду. Позаботься, чтобы с твоими хахалями мне не пришлось сталкиваться». Ясно, что к очередной бабе намылился, плацдарм себе освобождал.