– Сейчас все сделаем, мам.

Маргерита налила немного горячей воды в тазик, распаковала губки, опустила их в воду, сняла колпачок с жидкого мыла.

– Вчера вы с Карло немного пошумели, а, солнышко? – Анна вытянула шею, чтобы видеть, чем занята дочь.

– Мы? – Подняв мамину ночную сорочку, Маргерита чуть не задохнулась от неприятного запаха. – Мы смотрели фильм на компьютере – шумели там.

– Какой фильм?

– С Лорен и Мастроянни. – Маргерита хватала воздух ртом.

– И из-за чего это Лорен так кричала?

Маргерита молча отклеила липучки с одной стороны памперса, затем ответила:

– Из-за Мастроянни и его прошлого.

– Какого еще прошлого?

– Из-за сладкой жизни, которая закончилась.

– В свое время он был звездой, потом почти не снимался. Кстати, когда у Карло собеседование?

Маргерита задрала перекрученную мамину майку до самого бюстгальтера:

– Послезавтра.

– У него есть все шансы.

– Ему уже сорок четыре!

– Ну, у сорокачетырехлетних ведь больше опыта, разве не так?

– В наше время в таком возрасте ты уже полутруп. Однако проблема не только в работе.

Анна положила руку в гипсе себе на грудь:

– Мне показалось или я слышала слово «ипотека»?

– Раздвинь-ка чуть-чуть ноги, пожалуйста. – Маргерита сдержала рвотный позыв, уткнувшись носом в майку, затем снова посмотрела на мать и отстегнула последнюю липучку. – Вас, послевоенное поколение, волнуют только деньги.

– Потому что к семейной жизни мы приспосабливались быстро.

Маргерита перевела на нее взгляд.

Анна не шутила.

– Умение приспосабливаться давало свободу, солнышко.

– А я вот не умею приспосабливаться.

– Ты всегда избегала трудностей.

Взявшись за переднюю часть памперса, Маргерита потянула его на себя, при этом она смотрела на мать и улыбалась, потом опустила голову: полотенце и пальцы измазались в дерьме.

– Во что я превратилась…

– Ты у меня красавица.

Убрав подальше памперс, она взялась за тазик с водой. Ей объяснили, что для того, чтобы не занести инфекцию, подмывать нужно от пупка сверху вниз.

– Вода не слишком горячая?

– А насчет Мастроянни – бери быка за рога. – Анна утвердительно кивнула. – Вода нормальная. Взять быка за рога – это всегда работает.

Маргерита прошлась губкой один раз, прикрывая локтем нос и наклоняясь, чтобы ее не было видно. Держа в руке мочалку, она старалась смотреть в сторону. Затем наконец решилась и взглянула собственно на то, что она мыла. Она могла бы поклясться, что перед ней юная девушка. Маргерита медленно водила губкой – сверху вниз, ополаскивала – сверху вниз, отжимала – сверху вниз, снова аккуратно ополаскивала, чтобы не задеть катетер. Затем выбросила губку в ведро и взяла в руки новую.

– Мам, а ты когда-нибудь сомневалась в папе?

– Тихонько, солнышко, не спеши. – Анна задумчиво вздохнула. – Конечно же, сомневалась. Я и в себе сомневалась. Но тогда было другое время.

– Так что?

– Так что бери быка за рога, – улыбнулась она, вздохнула и закашлялась. Маргерита подождала, пока пройдет приступ кашля. Затем поцеловала Анну в лоб.

– Ты у меня красавица, поняла?

Измазав край повязки, Маргерита принялась оттирать марлю, отчего Анна пронзительно вскрикнула.

– Так сильно болит?

– Есть немного.

– Нога распухла, но, думаю, так и должно быть, – проговорила она, осторожно продолжив процедуру. – Надо показать медсестре.

– И вообще, я на стороне Лорен. И ты это знаешь.

Маргерита кивнула и чистым полотенцем принялась вытирать Анну, вдыхая запах вымытого тела. Чтобы просушить влажную простыню, она взяла в ванной с полки над раковиной фен. Высушив постельное белье, прежде чем выключить прибор, направила горячую струю и на Анну.

Та рассмеялась.

Поставив все на тележку, она укатила ее в ванную и закрылась изнутри. Прислонилась к стене и прикрыла глаза. Руки гудели; сжимая и разжимая кулаки, она подумала: вымыть маму, вымыть ее хорошенько и без испуга – вот что ей требовалось сделать. Прижавшись спиной к прохладной плитке, немного успокоилась и встряхнулась. Хотела было подойти к раковине, но так и осталась стоять на месте. Взяла в руки телефон и набрала мужа; когда после трех гудков в трубке раздался его голос, сказала:

– Просто хотела тебя услышать.

Различив в голосе жены хриплые нотки, он поинтересовался, что случилось.

На что она ответила:

– Ничего, просто позвонила.

Какое-то время они молчали, затем он произнес: я люблю тебя, слышишь?

Положив трубку, Карло ощутил внутри ту же нежность, ту же сладкую и глубинную грусть, что ощущал, когда возвращался домой от других женщин и наблюдал за Маргеритой, снедаемый чувством вины за то, что совершил: теперь он понимал, что она права, нужно выбросить Софию из головы – увидеть ее снова.

Оставив Лоренцо в садике, он дождался, пока малыш подойдет к остальным детишкам: из-за не по росту большой кофты тот казался совсем крохой. Отвлекшись и не думая больше о сыне, Карло дошел до станции метро Порта Генуя. Морозный ветер обжигал лицо, он вошел в вагон и доехал до станции Кадорна, купил билет за три евро и стал ждать электричку на Ассо. Поезд прибыл точно по расписанию, он сел у окна и, не сняв куртки, всю дорогу смотрел на мелькавшие за окном выставленные на продажу дома, голые поля, провинциальные станции, стариков и кучки иммигрантов, дрожавших от холода в ожидании поезда. Он сошел в Кабьяте. Однажды они с Даниэле Букки подсчитали, что от центра Милана до химчистки можно добраться за сорок пять минут – меньше часа, чтобы увидеть друг друга. Впрочем, это случилось только раз.

Широкая улица привела Карло от станции к небольшому историческому центру, куда идти дальше, он не знал, и тут его взгляд упал на белую вывеску «Химчистка “Аврора”». Увидев за стеклом Даниэле, Карло остановился. Его друг обслуживал клиентку: утвердительно кивая, снял с вешалки брюки – стиральная машина за его спиной казалась светящимся ульем, – положил их на прилавок и, не сводя взгляда с клиентки, завернул в бумагу. Скотчем заклеил пакет и опустил глаза только для того, чтобы взять деньги и отсчитать сдачу. Когда клиентка вышла, тренькнул дверной колокольчик, вроде тех, что раньше висели в ресторанах. Карло вошел внутрь. Его друг в подсобке разговаривал с синьорой, гладившей белье.

– Это я, Леле.

Даниэле отложил степлер в сторону.

– Ты?! – И пошел ему навстречу. – Где ты пропадал?

Они пожали друг другу руки.

Чувствовалось, что их дружба начала ржаветь. Карло молчал, тогда Даниэле провел его за прилавок и помог снять куртку.

– Как дела, Пенте?

– Как перед экзаменом у Бальи.

– Латынь или итальянский?

– Латынь.

– Ясно.

– Но перед тобой лучший подсказчик Парини.

– Да, было времечко! – Даниэле прикрутил реле стиральной машины и махнул рукой на барабан. – Видишь,