– Мне надо уезжать, – сказал я шепотом.

В комнате было темно, и Пэм не сразу смогла разобрать, что к чему. Посмотрела на спящую рядом Каролину, снова на меня и стала собираться. Потом искоса взглянула на меня и спросила:

– А где Абигейл?

– Спит, – сказал я, не удержавшись от легкой улыбки.

– Спит? – удивилась Пэм. Волосы у нее растрепались, одна щека была красной со сна – одним словом, выглядела она просто восхитительно.

– Я потом тебе все расскажу, – пообещал я.

Быстренько поцеловал Пэм, потерся носом о лоб Бейкера и прошептал ему:

– Ты остаешься здесь. Позаботься о том, чтобы все было спокойно. – Он, кажется, меня понял, потому что я на цыпочках вышел из комнаты, а он спокойно остался сидеть на коврике у кроватки Каролины.

Я бесшумно вышел из дома в прохладную ночь и поехал в Бостон. Если на то пошло, можно было обойтись и без машины – я просто полетел бы по воздуху.

* * *

Назавтра, в пять часов дня, работа в редакции была в самом разгаре: надо подредактировать статьи, решить вопрос о назначении редактора первой полосы (лучшее место в газете), уделить по несколько минут репортерам, просмотреть свежие сенсации из ленты новостей нашей вездесущей полиции. То есть обычный рабочий день в редакции. У меня в кабинете зазвонил телефон. Звонила Пэм.

– Тобой интересуется Абигейл, – в голосе ее слышались нотки легкого удивления. – Она спрашивает, в котором часу ты приедешь сегодня.

Я вспомнил о вчерашнем вечере, о том, как она просила прочитать еще главу, еще страничку, еще один абзац. Вспомнил, как она медленно и спокойно засыпала. Это доставляло мне радость, успокаивало и придавало смысл тому, что я делал. Потом я почувствовал на себе взгляды и увидел, что два человека у двери с нетерпением дожидаются, когда же я слезу с телефона.

– Скажи: как только смогу, но в любом случае – до того времени, когда пора будет ложиться спать, – заверил я. – Обязательно.

Так оно и произошло, и мы повторили вчерашний опыт, прочитали еще несколько глав, немного посмеялись, оба снова испытали странную симпатию к совам. Я сидел на краешке кровати в слабо освещенной спальне, а Абигейл уснула, на этот раз даже не спросив о маме. Я был в полном восторге.

Так получилось, что возникла новая традиция. Мы прочитали еще несколько книг из той же серии, о дельфинах, львах – да, и о цыплятах, конечно; все эти книги Абигейл брала в школьной библиотеке. Потом мы перешли к серии книг, главной героиней которой была некая Кэти Казу: иной раз ее обдувал волшебный ветер и с ней происходили всякие превращения. Прочитали целиком всю серию книг «Щенки в доме» – о семье Питерсон, которая берет на воспитание щенков из местного приюта и неизменно находит им самых подходящих хозяев. Я неожиданно стал завсегдатаем отдела детской литературы в «Барнс энд Ноубл»[46], особенно тщательно изучая полку, на которой стояли книги, удостоенные медали Ньюбери[47]. Я подталкивал Абигейл к классической литературе, которая больше захватывала меня, чем ее, но девочка довольно быстро вошла во вкус. Книга о Пиноккио побудила меня выговаривать имя папы Джепетто с великолепным итальянским акцентом, хотя обычно мне такое не удавалось. Абигейл поначалу хихикала, но потом перестала и лишь делала круглые глаза.

В конце концов я стал ожидать этого вечернего сеанса чтения с бóльшим нетерпением, чем наших с ребятами посиделок после работы за пивом и бургерами – от чтения толку больше, а холестерина значительно меньше.

Мы как раз добрались до «Волшебника страны Оз» – книги, которая была мне особенно интересна. В детстве, да и потом, кино по этой книге было одним из моих самых любимых. Мне довелось читать немало книг из порядком позабытой серии Лаймена Фрэнка Баума, но эту, самую известную, я так и не читал. Первые две-три главы подвигались с трудом. Абигейл не спешила полюбить книжку, где действовала такая злая ведьма, не говоря уж о выразительном описании смерти, но мы все же выдержали это и познакомились со Страшилой, после чего дело как будто бы пошло на лад.

Однажды в редакции у меня раздался звонок – звонил приятель по имени Ричард.

– Только представь себе, что сидишь в «Гарден», в десятом ряду, – проговорил он и добавил: – Я даже пива тебе куплю.

В тот вечер «Селтикс» играли против «Лейкерс» в финале первенства НБА[48]– очередной раунд их легендарного соперничества, длящегося уже не одно десятилетие. Так что это был не просто билет, который трудно достать, – такой билет в тот вечер было почти невозможно достать во всех Соединенных Штатах.

– Как тебе, черт возьми, удалось добыть целых два? – удивился я.

– Посетитель постарался, – засмеялся Ричард. Он – управляющий крупного ресторана, одного из лучших в нашем городе, и многие стараются оказать ему услугу.

Мысленно я уже перелистывал странички вечернего меню: до игры – ледяные устрицы и копченый лосось, затем – блеск и великолепие финала НБА, удовольствие провести время в компании доброго старого друга, пиво, драматизм игры, великолепное зрелище, и вообще – неповторимое наслаждение от того, что являешься свидетелем такого важного события. Я был фанатичным поклонником «Селтикс» с тех пор, как достаточно подрос, чтобы добрасывать баскетбольный мяч до сетки, то есть где-то класса с третьего. Вся моя юность прошла в тренировках у баскетбольного щита – и жаркими летними вечерами, и морозными зимними днями. Я прыгал на нашем тесном дворике и бормотал себе под нос, воображая себя героем репортажа: «Макгрори делает ложный финт вправо, ведет мяч влево, останавливается… замах… бросок – есть! Как ему это всегда удается? Как удается уловить самое подходящее время для точного броска? Леди и джентльмены, зрители так неистовствуют, что я самого себя не слышу».

В старших классах я играл за школьную команду. В колледже был целиком поглощен соперничеством «Селтикс» и «Лейкерс». И вот теперь, четверть века спустя, у меня появился шанс посидеть в зале «Бостон гарден» и своими глазами увидеть, как сражаются между собой лучшие команды НБА. Большего везения и представить себе, наверное, нельзя.

Но тут у меня появились и другие мысли. Я подумал о том, какое выражение появится на личике Абигейл, когда Пэм скажет, что я не приеду и не буду читать ей сегодня на ночь. Подумал, как она войдет в комнату без меня, посмотрит на «Волшебника Оз», лежащего на столе возле кровати. Будет ли она читать сама, стараясь понять, что символизирует маковое поле и почему засыпает на нем Трусливый Лев? Сможет ли она уснуть? Не подумает ли, что я ее подвел? Я с трудом перевел дыхание. Кажется, со лба у меня капал пот.