Боялась не за себя, а за ребенка.

Однажды утром, пока я на кухне, слышится звук скрежета во входной двери.

Я испуганно хватаюсь за нож. На автомате. Все жду, кто же войдет. Ведь будь это Тимур, то он позвонил бы. Он же знает, что я здесь.

Немного успокаиваюсь только, когда в дверном проеме показывается брат Тимура. Давид, кажется.

– Ну, привет, – улыбается он. – Лика ведь?

Я лишь киваю и кладу нож на стол.

Давид усмехается этому моему жесту.

– Надо что тебе? Как вообще устроилась? Тимур просил заехать проведать тебя. Все нормально?

– Да, спасибо. Все нормально. Что с Тимуром?

Это единственное, что меня сейчас интересует.

– Плохо, – говорит Давид. – Надеюсь, что он выдержит. А мы справимся.

– Это из-за казино?

– Не только.

У меня все замирает внутри.

– Что? Что там еще? Аркадий пожаловался на избиение?

– Пока нет. Но, наверное, стоит ждать и этого. На Тимура хотят повесить и изнасилование.

Я громко вскрикиваю и закрываю рот ладонью.

– Экспертиза показала, что… ну, в общем, что он один из подозреваемых.

Зажмуриваюсь лишь на мгновение. Мне просто нужны силы, чтобы произнести это. В самом решении я уже не сомневаюсь.

– Это не Тимур, – говорю холодным голосом.

– Я знаю. Он не мог бы.

– Это… – и замолкаю.

– Лика? Ты вспомнила, кто это? Лика?! – Давид хватает меня за плечи и чуть трясет.

– Это Аркадий, – произношу я и опускаю голову.

– Подожди. Аркадий? Твой жених, что ли?

Киваю.

– Ты… ты уверена? Но почему ты молчала?! – брови Давида сходятся на переносице.

И я, наконец, освобождаю себя. Рассказываю все Давиду. Абсолютно все. Отворачиваясь на определенных моментах, когда особенно тяжело говорить. Но не оставляю ничего недосказанного. Пора узнать правду.

Давид слушает молча, наклонив голову и смотря в пол.

– Сука, – шипит, когда я замолкаю. – Сука. Адрес Аркашки? – поднимает взгляд на меня.

– Давид, прошу, – говорю сквозь слезы. Я и не заметила как заплакала. – Только не навреди Тимуру. Пожалуйста. Аркадий… он…

– Он сука! И будет сидеть в тюрьме, если выживет после нашего разговора.

– Давид! Тимур не простит меня, если из-за меня ты пострадаешь! Умоляю!

– Тебе надо думать, как вымаливать прощения у Тимура, – вдруг произносит он, не глядя на меня. – Ты своим молчанием подставила его. Ты не доверилась ему. Ты. Его девушка. Та, которую он так любит. И ради которой на такое пошел.

Я закрываю глаза и лишь слезы катятся по щекам.

Он ведь прав. Он прав!

В этом всем моя вина!

– Так, ладно, – говорит Давид. – С этим потом сами разберетесь. Я поехал. И да, Лика, – ждет, пока я посмотрю на него. – Отсюда никуда не уходи. Поняла? Так будет надежнее и безопаснее. Тимур прав. Сиди тут. Ключи есть только у меня. Если надо что, звони мне. Вот телефон, – кладет на стол карточку. – Все. Я поехал.

Я падаю на стул и не могу остановить слезы.

Давид просто сказал то, что и так очевидно.

Как мне теперь смотреть в глаза Тимуру? Как?

Вдруг голова начинает кружиться и тупая боль под грудью. Прижимаю туда руку. Но боль не прекращается.

Я в ужасе хватаю телефон и дрожащими руками набираю номер экстренной службы.

Я в больнице.

Врач сказала, что мне лучше здесь полежать какое-то время. Моя беременность все еще вызывает у них беспокойство. И я была этому рада. Находиться дома у Тимура после всего было сложно. К тому же я боялась встречи с ним. А тут был режим и никого не пускали особо.

То есть я могла оттянуть время встречи с Тимуром.

Я лишь знала, что скоро его выпустят, потому что они нашли того самого человека, который и отвез меня к клинике. Давид, к счастью, все рассказывал мне и общался нормально. Даже попросил прощения за те слова. Сказал, что Тимур убьет его, когда выйдет.

Но ведь он был прав. На что обижаться. Я так ему и сказала.

В один из дней пришла медсестра и сказала, что нашу палату надо дезинфицировать и нас пока положат в другие палаты. Поэтому я и еще три девочки, которые лежали со мной, пошли к своим новым местам.

Мне почему-то выделили отдельную палату. Я очень удивилась. Но сказали, что мест в других нет.

Я лежу ночью и пытаюсь заснуть. В последнее время это мне удается с трудом. Я все чаще думаю, что была не права. А вдруг Тимур не простит меня? Он же имеет на это полное право. Я не доверилась ему.

Давид прав. Многое бы удалось избежать, если бы я не молчала.

И что теперь?

Как Тимур отнесётся к этому?

А наш ребенок?

Натягиваю одеяло на голову и отворачиваюсь к стене.

Вдруг какой-то шорох.

Приподнимаюсь. Никого. Показалось, наверное.

Но только ложусь, звук повторяется.

Опять сажусь на кровати, поворачиваюсь и оказываюсь в чьих-то руках.

Хочу вскрикнуть, но чьи-то теплые пальцы закрывают мне рот.

– Тихо, Лика, тихо. Это я, – слышу знакомый голос и повисаю на этих самых руках.

Теплые губы касаются моего лица. Покрывают поцелуями. А я чувствую, что слезы катятся по моим щекам.

– Тимур, – шепчу я, – это правда ты? Ты?

Беру его руками за лицо и внимательно всматриваюсь.

– А ты кого-то другого ждала? – приподнимает бровь и спрашивает.

Я обнимаю его и прижимаю к себе.

– Тебя, Тимур. Только тебя.

– Ну, не плачь, Лика, – просит он. – Не плачь. Все уже позади.

– Постой, – меня осеняет догадка. – Дезинфекция палаты? Это ты придумал?

Тимур хитро улыбается.

– Ну а как ещё наедине с тобой остаться?

– Мальчишка, – смеюсь я и треплю его волосы.

– Ты опять? – грозно рычит он и опрокидывает меня на кровать.

Я смеюсь. Пожалуй, впервые смеюсь от счастья. Опять прижимаю его к себе.

– Лика, – произносит он.

– Погоди, Тимур, – прерываю его я. – Прости меня. Тим. Прости.

– За что? – он поднимается с меня и смотрит прямо в глаза.

–За то, что не сказала тебе сразу, – отпускаю его и отворачиваюсь. – Скрывала все. Прости… Но если ты не сможешь простить это и быть со мной…