все это может быть вообще провокацией. Нет, так не пойдет. Я тоже себя не в сорняках нашел. Мне нужно подумать, кое с кем посоветоваться. Оставь свой телефон, созвонимся.

Укоров понял, что наскоком ничего не добился и этот раунд проиграл вчистую. Но, даже мечтая о реванше, этот мелкий человечишко «дал петуха», как говорят о фальшивой ноте:

— По крайней мере, сегодняшний ужин в кафе, я надеюсь, за счет заведения, — пробормотал он.

— А у тебя действительно дочь родилась?

— Есть у меня дочь, а раз есть, значит, она родилась, — уклончиво ответил Укоров.

— Ладно. Мы люди гостеприимные, — деланно радушно улыбнулся Сергей, но счел нужным добавить: — Только не любим, когда нашим гостеприимством злоупотребляют.

Война была объявлена.

Глава двадцать первая

Вездесущему Сеньке Лавацкому, при его нынешних связях на Охотном Ряду, где обосновалась Госдума, за пару дней удалось выяснить, кто он такой, этот Укоров. Бывший боксер, неплохой, но не более — в чемпионы не выбился. Работает на Петровке,38 оперуполномоченным уголовного розыска. Поговаривают, что последнее время в основном выполняет личные распоряжения своего непосредственного начальника — подполковника Мингажева. И если об Укорове говорили с достаточной долей пренебрежения — так, мол, мелкая сошка, — то по поводу Мингажева сходились в едином мнении — человек, несмотря на невысокий чин, влиятельный, злобный и мстительный.

Друзьям было о чем задуматься. Окончательное решение принимали вчетвером: в кабинет Михеева собрались братья Аверьяновы, Виктор и Саша, позвали директора кооператива Бешина. Старый снабженец в основном помалкивал и глубоко вздыхал, печенкой чуя, что до добра этот конфликт не доведет. Парни же в своем решении, все трое, были единодушны — стоит только мизинец протянуть, всю руку оттяпают.

— Нужно срочно, просто немедленно, провести аудит, у нас все должно быть в полном порядке, чтобы можно было отчитаться не только за каждый рубль, но и за каждую копейку, — говорил Сергей.

— В кооперативе все в порядке, я ручаюсь, но насчет гостиницы не знаю, у вас здесь своя бухгалтерия, я туда не лезу.

— Это ты, Михаил Иосифович, думаешь, что все в порядке, — возразил Сергей. — Я же знаю, все налоговики твои друзья. И на мелкие огрехи наверняка глаза закрывают. А нам надо, чтобы мы могли любую проверку пройти, самую придирчивую. Если за нас возьмутся, то шерстить будут самым густым гребнем. Что кооператив, что гостиницу через самый мелкий микроскоп проверят.

— У меня есть верный человек в счетной палате, он может помочь с аудитом, — предложил Бешин.

— Отлично! Звони ему прямо сейчас. За что я тебя ценю, так это за то, что повсюду у тебя есть верные люди, — похвалил Сергей.

***

С результатами аудиторской проверки они ознакомиться не успели — их арестовали. Аресты, как в недоброй памяти тридцать седьмом, провели под утро, одновременно, в четыре утра вломившись в квартиры Сергея Михеева, Виктора Аверьянова и его брата Александра. В квартирах — ну как же иначе? — все перевернули вверх дном, что искали и в чем обвиняют, сообщить нужным не сочли, отвезли в знаменитую Бутырку и закрыли в камере. Сначала всех в одну общую, где людей сверх нормы набилось столько, что ночью на нарах с боку на бок поворачивались исключительно по команде. Потом Сергея, непонятно за какие грехи, перевели в одиночку. Впрочем, этому он был даже рад. Хотелось как следует все обдумать, взвесить.

Михеев прекрасно понимал, что их заключение в Бутырку — это всего лишь прием психологического давления, желание запугать. Только так, чтобы раз и навсегда отбить охоту возражать власть имущим, а уж тем более — идти наперекор.

Приходящий на свидание с ним адвокат лишь руками разводил:

— Я ничего не могу понять. В материалах дела сейчас лежат результаты вашего же аудита. Судя по этим бумагам, вам не в тюрьме сидеть надо, а идти в Кремль ордена получать. Даже представить не могу, от чего я вас защищать должен.

— Да вы не нервничайте так, — успокаивал его Сергей. — Все разрешится само собой.

— Хорошенькое дело, подзащитный успокаивает защитника. Такого в моей практике еще не было.

На допросы их, конечно, вызывали, задавали чисто формальные вопросы, следователи разве что мух не ловили на этих допросах.

Ровно через год их как, ничего не объяснив, арестовали, так без каких-либо объяснений и выпустили.

— Папа, папочка, ты где был, ты в тюрьму ходил? — повиснув на шее у отца, спрашивала маленькая Шурочка, понаслушавшись от кумушек-соседок во дворе всяких сплетен.

Дома на столе он увидел популярную газету, которую тогда читали все москвичи. Газета была сложена так, что не заметить броского заголовка со словом «Солнечный» было невозможно. Автор статьи повествовала, что Россию захлестнула мафия, от которой житья нет. И самые страшные мафиози — это «организованная преступная группа из Солнечного». По словам журналиста, до зубов вооруженные «солнечные» убивают и грабят, рэкетируют и торгуют наркотиками, они «крышуют» проституток и казино, проникают во все властные структуры. А по вечерам устраивают оргии, где на десерт едят младенцев. С праведным гневом автор требовала от правоохранительных органов навести немедленно в стране порядок, изменить законодательство таким образом, чтобы закон позволил любыми, без ограничений, средствами каленым огнем выжечь эту мафиозную заразу. Из этой же статьи Сергей узнал, что его школьное прозвище Михей отныне есть криминальная кличка главаря ОПГ, которая наводит на ужас всех, кто ее слышит. Под статьей стояла подпись: «Раиса Горчинская».

***

Закончив журфак харьковского университета, Раиса Горчинская ринулась в Москву. Перо у нее было бойкое, под стать характеру, и она не сомневалась, что столичная журналистика весьма много теряет от отсутствия ее, Горчинских, ярких репортажей. Исправить эту огрешность она готова была в кратчайшее время. Начала Раиса со скандалов на «тусовках» эстрадных звезд. Эти самые «поющие трусы» уже вскоре узнали, что, стоит только обратиться к Горчинской, репортаж на первой полосе какой-нибудь из скандальных «желтых» газетенок обеспечен. Одна из таких «желтух» выдала Раисе мобильный телефон, на Черкизовском рынке она прикупила черное синтетическое «вечернее» платье, которое не мялось и частой стирки не требовало, а свернутое в трубочку запросто умещалось в дамской сумочке. Звонили Горчинской отнюдь не звезды первой величины, а те, кого не баловало своим вниманием телевидение, о ком месяцами не вспоминали продюсеры. Напомнить о себе каким-нибудь скандалом в «высшем обществе» — вот, что им было необходимо. И уже вскоре Раиса стала незаменимой. Она могла устроить скандал на ровном месте. Скандалы, справедливости ради, были весьма и весьма примитивными, но, как известно, за неимением гербовой пишут на простой.

— Сейчас ты подойдешь