И я согласилась — действительно, мне это абсолютнонеинтересно, у меня своих забот хватает.

В ту пятницу и правда подошел ко мне невысокий мужчина вкуртке и кепочке а-ля Лужков с жутким букетом — три чайные розы и двеядовито-розовые, и все это упаковано в сиреневый целлофан. Мужчина с букетомвопросительно заглянул мне в глаза, но я, как учили, отрицательно покачалаголовой. Тогда он незаметно исчез, просто растворился в окружающей меня толпе.На следующую неделю меня послали в другое место, тоже в метро, но станция былатак далеко от моего дома, что я потихоньку уговорила Людмилу опять поменяться,да она и сама была не против. Обладатель букета выскочил у меня из головы. Покая не увидела его снова, то есть букет, потому что человек был другой — худой,бедно одетый старик, с неопрятной бородой. Опять я отрицательно покачалаголовой и забыла про него до следующей пятницы. Потому что в следующую пятницуЛюдмила очень извинялась и сказала, что сегодня вообще не может работать. Ейнадо к врачу, появился какой-то не то экстрасенс, не то гипнотизер, и он якобыможет вылечить ее фобию, так что через несколько занятий она станет нормальнымчеловеком, главное — надеяться. И опять около половины восьмого я стояла напрежнем месте и увидела знакомый букет. Мне даже показалось, что розыискусственные, настолько неестественными были сочетания цветов. И опять букетбыл таким же, а мужчина другой — человек средних лет в короткой дубленке иондатровой шапке. И снова я с извиняющимся видом улыбнулась — нет, ничего нет.

И вот сегодня, опять в пятницу, я стояла в том же самомпереходе, потому что экстрасенс не спешил вылечивать Людмилу, а только тянулденьги. И сегодня я с нетерпением поджидала жуткий букет, потому у меня длянего кое-что было. Народ, как всегда в переходе метро, шел сплошным потоком, ямеханически совала им карточки и краем глаза увидала желто-фиолетовое пятно.Букет несся с крейсерской скоростью и проскочил мимо меня с налету. В первыймомент я растерялась, а потом решила, что он меня просто не заметил, потому чторядом стояла Гертруда Болеславовна со своей скрипкой.

С Гертрудой мы познакомились там же, на месте, и теперь привстрече приветствовали друг друга как близкие приятельницы. ГертрудаБолеславовна всю жизнь проработала в оркестре Филармонии. Конечно, она не былапервой скрипкой, но все-таки профессионализм не скроешь. Опять же, классическийрепертуар. Во всяком случае, слушать ее было куда приятнее, чем пьяного мужикас баяном, исполняющего «Когда б имел златые горы». Так что против ее соседствая ничего не имела, мы подружились на почве внуков. Гертруда рассказала, чтоесли бы не внуки, то ей вполне хватало бы пенсии, но внук собирается покупатьмашину, а внучка учится в университете, так что денег нужно немерено, родителине успевают зарабатывать. Я согласилась с ней от всей души, но расстроилась.Гертрудиному внуку было двадцать лет — неужели и мне придется тянуть своего дотакого возраста? Столько мне не выдержать!

И вот теперь, под музыку Брамса (это еще что, когда Гертрудабыла в ударе, она и Паганини исполняла), букет уплывал от меня в толпе. Явстряхнулась и бросилась его догонять. Если я не исполню поручения, доКоординатора дойдет, что мы с Людмилой меняемся местами, ему это может непонравиться, я подведу Людмилу и могу лишиться работы. Поэтому я в два прыжкадогнала мужчину с букетом и тронула его за рукав.

— Возьмите, пожалуйста, это для вас.

— Что это? — Он недоуменно глядел на карточку, чтоя ему протягивала.

С виду это была точно такая же карточка, как те, что яраздавала людям. Видя, что мужчина медлит, я всунула карточку ему в руку ипошла на свое место рядом с Гертрудой, успев краем глаза заметить, как мужчина— он был опять другой — довольно высокий, лохматый и бородатый, в расстегнутойкуртке — оглянулся по сторонам, как бы в поисках урны для мусора, а потоммашинально сунул карточку в карман. Стоя рядом с Гертрудой, я пожала плечами, апотом, вспомнив спасительное «не мое дело…», успокоилась.

Но, как выяснилось, рано, потому что буквально минут черезсемь-восемь на меня налетел сумасшедший тип в черном кашемировом пальто в очкахи с усами.

— Было что-нибудь для букета? — запыхавшись,вполголоса спросил он.

«А вам какое дело?» — хотела было сразу послать его я, ноГертруда Болеславовна увлеклась исполнением Мендельсона. И я подумала, что нерасслышала.

— Что вы сказали? — спросила я, машинальнопротягивая ему карточку.

Да ты что мне суешь? — Судя по всему, он собиралсязаорать. Но сдерживался из последних сил. — Я спрашиваю — букет проходилтут, есть для него что-то?

— А вы кто? — опомнилась я. — Что вам от менянадо?

Он схватил меня за руку и увлек в сторону. Я несопротивлялась — разговаривать под Мендельсона было невозможно, к тому же мымешали Гертруде сосредоточиться.

— Не тяни время, а то хуже будет, — предупредилменя мужчина.

Я быстро прикинула в уме, если я буду скандалить, онпожалуется Координатору, раскроется наша подмена, меня выгонят. А хоть и не Богвесть какие деньги, но в моем положении никакую работу терять нельзя. И к томуже тот лохматый с букетом вел себя странно, карточку я впихнула ему насильно,очевидно, и правда получилась накладка.

— Ладно, — решилась я, — был тут один сбукетом. Такой лохматый и с бородой, я ему отдала все, что было.

— Давно был? — прямо вскинулся мужчина, мне дажепоказалось, что он пробормотал какое-то ругательство.

— Семь минут всего, вон туда пошел, на ту ветку. Ибольше я ничего не знаю, оставьте меня в покое! — Я уже стояла рядом сГертрудой.

Мужчина резво бросился вперед по переходу, но по дорогеспоткнулся о Гертрудину раскрытую сумку для денег. Денег там было негусто, всебольше мелочь, но все равно неприятно.

— Гражданин, вы что, с ума сошли? — закричала Гертруда. —Соберите!

— Да отцепись ты! — крикнул он и попыталсяГертруду оттолкнуть. Но это, доложу я вам, занятие бесполезное, потому чторосту в ней не меньше метра семидесяти и весу соответственно много, и на ногахона стоит весьма крепко — натренировалась в переходе.

Поэтому, убедившись, что в лоб ему с Гертрудой несправиться, мужчина нагнулся, якобы для того, чтобы помочь, а сам ловко обошелГертруду сбоку и бросился дальше по переходу.

— Чтоб ты провалился! — крикнула Гертруда емувслед.

Тут мы немного отвлеклись на собирание честно заработанныхГертрудой денег, а когда подняли головы, то увидели, что мужчину в кашемировомпальто кто-то подвел к стене метрах в пятнадцати от нас, и что он, совсембледный, закатил глаза и оседает на пол.

— Что это с ним? — ошеломленно спросила Гертруда.

— Вы же ему пожелали… вот и…

— Ой, я не хотела! — испугалась Гертруда. —Наталья, пойди посмотри, как он там, а я посторожу.