Никто так и не преградил Волкодаву дорогу. Всего несколькихвоинов встретил он, поднимаясь наверх. Трое были сегваны, единоплеменникиЛюдоеда. Остальные – наёмники, сами давно позабывшие, какой народ породил ихсебе на позор. По мнению Волкодава, спрятаться от них не сумел бы разве чтомладенец. А уж на него за последние одиннадцать лет кто только не охотился…

Дважды он миновал что-то вроде молодечных, где спалимертвецким сном славно повеселившиеся комесы. Оба раза Волкодава бралоискушение наклонить масляный светильничек или подправить факел таким образом,чтобы огонь смог добраться до стенных занавесей. Оба раза он отказывал себе вэтом и неслышно скользил дальше. Преждевременный переполох его никак неустраивал.

Ещё он думал о том, с какой стати палач назвал человека вклетке волшебником. Если Волкодав вообще что-нибудь понимал, справному чародеюдавно следовало бы умчаться на другой конец света, предварительно рассчитавшисьс обидчиком и раскатив замок по брёвнышку. Хотя как знать – вдруг на него сразунадели оковы, а потом долго не давали воды? Поди поколдуй, когда скованы руки ихочется пить.

Стало быть, волшебники тоже иногда попадают впросак. Совсемкак обычные люди. Ну не колдовством же, в самом деле, скрутил его Людоед…

Теперь пленный чародей, скорее всего, уже плыл по реке. Вотгде воды сколько угодно…

А что, если Людоед в самом деле баловался колдовством? Ачто, если он с самого начала знал о появлении Серого Пса и дал ему проникнутьтак далеко лишь затем, чтобы перехватить на самом пороге?

Волкодав запретил себе думать об этом. Так охотник,собравшийся в лес, изо всех сил гонит мысль о медведе.

Он вынул из кошеля последнюю щепку и вогнал её между нижнимивенцами стены. Чем бы ни кончилось дело, этой силы Людоеду не одолеть. Нет отнеё ни оберега, ни обороны. Только Боги могут остановить её, а больше никто.Так что если кунс Винитарий ещё не выучился летать…

Перед Волкодавом был узкий винтовой всход. Он вёл вверх.Волкодав прикинул высоту башни, какой он видел её с реки. Всход наверняка былпоследним. Волшебник сказал – наверху. Значит, близка дверь и – можно не сомневаться– стражник перед дверью опочивальни.

Пронзительный девичий крик, донёсшийся сверху, и почти сразускрип половиц под переминающимися сапогами сказали Волкодаву, что он не ошибся.

И ещё. Даже если Людоед вправду умел колдовать, сейчас онбыл явно занят другим.

Волкодав пошёл вверх по всходу. Он знал, как уговорить нескрипеть любые ступени, даже самые голосистые.

Девушка наверху опять закричала – долгим, отчаянным криком.Волкодаву не раз приходилось слышать такой крик. Он скользил вперёд, забираясь всёвыше. Он очень рассчитывал увидеть воина прежде, чем тот увидит его.Пригнувшись, одолел он последний виток всхода и выпрямился во весь рост.

Перед ним, в десятке шагов, виднелась широкая спинастражника, обтянутая кожаной курткой. Из-под нижнего края куртки торчалакольчуга. Приникнув к двери, воин пытался то ли подсмотреть, то ли подслушать,как там, внутри, развлекался его хозяин.

Волкодав негромко постучал согнутым пальцем по внешнейстене. Стражник вздрогнул и обернулся. Он даже не схватился за меч, будучивполне уверен: кто-то из старших застал его на месте преступления и сейчасучинит разнос.

Тяжёлый нож, брошенный Волкодавом, по рукоять вошёл ему вглаз.

Прыгнув вперёд, Волкодав подхватил начавшее падать тело,потихоньку опустил его на пол и высвободил нож. Потом осторожно примерился кдвери плечом. Так и есть: заперто.

Кунс Винитарий, крупный светлобородый мужчина, стоял возлеложа, наматывая на кулак тугую волну смоляных шелковистых волос. У его ног наполу извивалась нагая рабыня – пятнадцатилетняя красавица с нежным, нетронутымтелом и повадками дикой кошки. Сапог Винитария давил ей в поясницу, рука тянулаза волосы, заставляя тоненькое тело беспомощно выгнуться. Людоед смотрел на неёсверху вниз, как на лакомое блюдо, только что поданное к столу.

Это выражение не успело сразу пропасть с его лица, когдадверь затрещала и рухнула внутрь. Рухнула безо всякого предупреждения: если быснаружи долетел стук оружия или шум схватки, он бы непременно услышал.

Винитарий мог бы поклясться, что никогда раньше не виделстоявшего в проломе мужчину. Больше всего тот был похож на полудикого,невероятно свирепого пса из тех, что не попятятся и перед целой стаей волков.Он держал в руке короткое копьё с широким, остро отточенным наконечником. Левоеплечо кровоточило, рассаженное о дверь.

– Ты кто? – рыкнул кунс. Он, впрочем, успел ужезаметить сапоги стражника, торчавшие из-за двери, и понять – незнакомецзаглянул сюда отнюдь не случайно. На миг Винитарий даже прислушался, нештурмуют ли замок. Но нет. Человек с копьём был один. Хёгг знает, как онперелез через стену, как миновал бдительную охрану, как сумел без звукаразделаться со стражником у двери. Но в любом случае он был очень, оченьопасен. А дружина, как ни кричи, прибежать уже не успеет.

Людоед не был трусом.

– Ты кто? – повторил он, пытаясь выиграть время.

Волкодав молча пошёл вперёд по мономатанским коврам,когда-то великолепным, но теперь изрядно засаленным. Он не стал напоминатькунсу о роде Серого Пса и о мальчике, которого тот не добил когда-то, испытываясудьбу. Заговорить с врагом – значит протянуть между ним и собой незримую, ноочень прочную нить, которая делает невозможным убийство. Не стал он ипредлагать Винитарию поединка. Ему незачем было просить справедливости у Богов.Он пришёл казнить Людоеда. Божий Суд для этого не потребен.

Винитарий выпустил волосы девочки. Та мигом откатиласьпрочь, в угол, и приподнялась на колени, забыв о своей наготе и во все глазаследя за двоими мужчинами, потому что в одном из них ей вдруг померещилсяизбавитель.

Винитарий был опытным воином и не утратил былой сноровки,даже порядочно разжирев. Он кинулся к оружию, висевшему на стене, судивительной быстротой, которой на первый взгляд трудно было от него ожидать.Но в это время Волкодав метнул копьё. Оно пробило живот Людоеда, отбросило егоназад, со страшной силой ударило в стену и застряло, насмерть зажатоерасщеплённым бревном.

Не минует цели удар, который готовили одиннадцать лет. Аминует – значит, не Волкодав его наносил.

Несколько мгновений Людоед непонимающе смотрел на свой животи на перекладину копья, глубоко вмятую в тело. Потом схватился за древко изакричал. Жутким, бессмысленным криком смертельно раненного зверя.

Рёв Людоеда раскатился по всему замку – только глухой илимёртвый мог бы не услышать его.

Но Волкодав знал, что комесы не прибегут.

Его босые ноги уже ощутили тяжкую судорогу, докатившуюсясквозь дубовые перекрытия и толщу ковров. Потом донеслись испуганные голоса.Где-то там, внизу, ворочались брёвна стен, колебались потолки, вздыбливалисьполы, с чудовищным треском расходились добротно спряженные углы. Никакая силане превозможет буйную силу дерева, возросшего у перекрестья лесных троп и тамже засохшего. Только Боги могли бы остановить её. Но Боги вмешиваться незахотят. В этом Волкодав был уверен.