я там Яну наговорила, а главное зачем?

Я выругалась сквозь зубы.

Дура и есть.

Глава 2. Опять и снова

Я едва дождалась конца смены.

Когда наконец остыла и осознала, что сделала, хотела бросить все и сбежать, трусливо никого не предупредив, но потом взяла себя в руки и, как девушка с высоким уровнем ответственности и отличной стрессоустойчивостью, досидела до конца.

На самом деле, просто не могла доставить Яну, маячившему в зале больше часа и будто не собиравшемуся уходить, удовольствия. Не после того, как снова перед ним опозорилась.

— Поразительная тяга к искусству, — язвительно прокомментировала я, когда его мельтешение и тишина вокруг стали совсем невыносимыми. — Скоро витрину носом протрешь.

— Смотреть в твоем музее тоже запрещено? — спросил Ян, не отрывая взгляда от осколков древней вазы, мало чем ее теперь напоминавших.

— Нет, это уже правило из личного списка.

Ян усмехнулся.

— Боюсь даже представить, что еще там есть, — сказал он и притворно поежился. — Озвучишь все сразу или будешь выдавать по одному?

Такая постановка вопроса мне категорически не нравилась: от нее веяло продолжением, которого я отчаянно не хотела.

— Подарю письменный список, если уйдешь, — предложила я щедро.

Ян улыбнулся, и улыбка у него вышла почти доброй. Я нервно заерзала на своем стуле: понимание и сочувствие — ни то, чем хороши наши «особые» отношения.

— Неплохая попытка, — похвалил он.

— Но не сработает?

— Не в этот раз.

Другого я и не ждала.

— Чего ты хочешь? — спросила я. — Если денег за молчание, то у меня их нет. Зарплата только в конце месяца, и ты удивишься, узнав, какая…

— Я догадался, — он выразительно обвел глазами зал и посмотрел с таким превосходством, что невольно зачесались кулаки. — Но брать деньги с… кхм… дамы? Ты за кого меня принимаешь?

«За тебя. Такого, как есть», — подумала я, но вслух ничего не сказала.

— Конечно, я мог бы попросить что-нибудь интересное — например, явиться на дискотеку в костюме какого-нибудь кролика, но настроение не то. Да и вряд ли пушистый хвост тебе пойдет. Нет, мне всего лишь нужны извинения.

Я рассмеялась прежде, чем поняла, что он не шутит.

— Нет, — ответила я, резко поднимаясь на ноги.

Даже стоя я была ниже. Но хоть Ян возвышался надо мной на добрых две головы — точно высокая пожарная каланча — меня это не смутило. На охоте быстро учишься: даже если противник больше и сильнее, не значит, что он победит. А проигрывать я ой как не любила.

— Через пятнадцать минут закрываемся, и тебе пора, — объявила я строго, а потом посмотрела ему в глаза — такие голубые, что на свету казались почти бесцветными. — Правда пора.

— Это в четыре часа дня?

— Пятница — короткий день.

— Хорошо, тогда я вернусь в понедельник.

— Понедельник вообще выходной.

Ян держался, сколько мог, но тут все же закатил глаза.

— Что-то ты не слишком заинтересована, чтобы о твоем маленьком хобби никто не узнал.

Я заставила себя мысленно досчитать до пяти, прежде чем ответить:

— Среда — лучший день. Школьников почти нет, и залы свободны. Приходи.

— И, конечно, в среду не твоя смена?

Я ничего не ответила, но он и сам все понял по моему лицу.

— Ну, хорошо, — вздохнул он. — Пусть одногруппники узнают. Никогда не любил тайны.

Ян снова улыбнулся и наконец ушел, на ходу, будто случайно, зацепив меня плечом. Больно не физически, но где-то в районе гордости.

Один-ноль, только вот в чью пользу?

Собиралась я не спеша: осмотрев все витрины и проверив увлажнители, как-то предписывали протокол и должностная инструкция, спустилась в служебную коморку, переоделась в свое и долго искала в сумке что-то чрезвычайно нужное. Не нашла, а потом и вовсе забыла, что это было — не то бальзам для губ, не то одинокая варежка, от которой с телефоном никакого толка.

Конечно, я просто тянула время, но ничего с собой поделать не могла. Боялась, что Ян не ушел, а ждет снаружи — недовольный, болтливый и навязчивый до ужаса: курит, смотрит на дверь и придумывает очередную гадость, чтобы меня разозлить.

И почему я, не желая иметь с ним ничего общего, будто по закону подлости делала все, чтобы общего стало только больше?

Вот теперь и общая тайна нарисовалась.

Неужели Ян и правда расскажет всем, что встретил меня в музее? Сделает жизнь в коллективе, и так не сладкую, еще хуже?

Я не могла в это поверить. А теперь и в его участии в истории с оценками засомневалась: уж очень искренне Владимиров возмутился, услышав гадости в лицо. Может, не стоило обвинять его так?

Я хотела знать правду. Здесь, сейчас и сразу. Терпение никогда не было сильной моей стороной, а городская жизнь сделала ситуацию еще хуже.

Жди, терпи, приспосабливайся. Плохой девиз, если ни одно из слов ни в твоем характере…

И как я смогу спокойно спать на длинных новогодних каникулах, так и не узнав, кто напортачил с оценками?

Я вернулась в университет и, получив на входе ранний новогодний подарок — плюшевый символ года, маленький сувенир от профсоюза, весьма навязчиво обернутый в глянцевую рекламку местной дискотеки, поднялась на второй этаж.

У аудитории уже собирался народ.

— Ты-то мне и нужна, — будто вынырнув из ниоткуда, сказала Аника. — Архив или кафедра?

Хорошо понимая, чем грозят такие вопросы, я поморщилась.

— А можно «ничего»?

— Я ведь не позвонила твоему отцу из-за опоздания.

— Ну да, спасибо.

— Если поможешь, помогу откосить от последней лекции. Общественная работа — дело важное…

С этого и стоило начинать разговор. Тогда бы и упоминание утренней проблемы не понадобилось.

— Кафедра.

Книг, которые нужно было перенести из библиотеки на кафедру, оказалось больше, чем я могла предположить. Аника и сама удивилась.

— Если хочешь, попрошу кого-нибудь из парней помочь, — предложила она, окинув немаленькую стопку взглядом.

— На них у тебя тоже есть компромат?

— Только на Женю.

Ответ меня удивил, но новые вопросы оказались лишними. Тайны странного одногруппника — совсем не то, о чем мне следовало знать. Хотя будь на его месте Ян…

— Справлюсь, — отмахнулась я. — Схожу пару раз, если понадобится.

Встречаться с кем-нибудь из ребят снова и тем окончательно испортить себе настроение перед новогодними праздниками отчаянно не хотелось. К счастью, Аника не стала настаивать и, сухо кивнув, бросила меня наедине с книгами.

Захватив побольше томов, я, подгоняемая холодом, бодро прошла через внутренний двор и, поднявшись на этаж, дважды постучала в дверь кафедры.

Никто не открыл.

— Эй, я книги принесла, — настойчиво постучав снова, громко