не подумала. Слишком важным казалось то, что будет сказано после, чтобы задумываться о таких мелочах.

— Ну, это мое любимое место, и готовят здесь вкусно.

— Мало же мест ты видела, если оно среди них лучшее.

Я одарила Владимирова долгим, прожигающим до костей взглядом, но он будто его и не заметил.

— Любимое не всегда лучшее.

— И то правда.

Ян усмехнулся, покорно взял в руки меню и, повздыхав над ним добрых пять минут, заказал курицу с карри.

Я ограничилась кофе: побоялась, что денег на два блюда не хватит и придется краснеть перед парнем, которого сама же и рвалась накормить.

Ел он с аппетитом и быстро как утка.

— Хорошо, я поел, и что дальше? Ты ведь не только за тем, чтобы вместе пообедать, меня позвала?

От страха все заготовленные слова разом вылетели из головы.

— Я хотела извиниться, кажется.

Ян округлил глаза, и вся моя уверенность куда-то испарилась. Умеет же человек все испортить, еще ничего обидного не сказав. Можно только позавидовать такому полезному в быту навыку.

— Кажется?

Какой же он… Разговорчивый. Исключительно, когда не надо, конечно.

— Я весь внимание, — улыбнулся Ян, лениво помешивая свой чай.

От иронии в его голосе сводило зубы.

Пришлось напомнить себе, что я делаю и зачем, чтобы не испортить все и не броситься вон, перед тем выплеснул в наглую физиономию остатки кофе.

— В общем, извини.

Кажется, от собственной неискренности меня даже не перекосило. Скрещенные под столом пальцы помогли или что другое?

Выдать все на одном дыхании оказалось легко. Куда легче, чем представлялось.

— Мне правда жаль.

Ян нервно моргнул и покосился на меня с явным недоверием, никак не вяжущимся с его словами:

— Извинения приняты.

Я шумно выдохнула: самое страшное позади, и справиться с остальным будет уже куда проще. Даже день, поставленный на повтор, вдруг показался маленькой и незначительной проблемкой, которую решить — раз плюнуть.

— Ну, тогда ладно, — сказала я и потянулась за своим пальто.

Ян перехватил мою руку, но, натолкнувшись на ошалелый, не обещающий ничего хорошего взгляд, тут же отпустил, благоразумно решив, что конечности у него не лишние.

— Ты так и уйдешь? — спросил он осторожно.

Я растерянно вернула пальто на место.

Кажется, мы решили главное недоразумение, и говорить больше не о чем. Или я что-то пропустила? Ян намекал, что знает о петле, или мне только показалось?

— Как — так?

Ян вздохнул.

— Может, расскажешь, за что я тебя простил?

Конечно, он не помнил о том, что я успела ему наговорить — про оценки и остальное. Как и желания, изменившего все. Технически, той нашей ссоры вообще не было, если брать в расчет текущую версию реальности. И как тут объяснишь?

— За все и сразу, — сказала я, не найдя ничего лучше и правдивей. — Знаешь, я не всегда думала о тебе хорошо…

— О, так ты обо мне думала?

Поперхнувшись воздухом, я грозно кашлянула и сломала пополам зубочистку, которую держала в руках. Звук вышел громкий и угрожающий, но намека Владимиров не уловил.

— Надеюсь, не конкретно в этот момент, — беспечно сказал он, отобрав остатки зубочистки и выложив их на своем крае стола.

— Пяти минут не прошло, а мне снова есть, за что извиняться, — призналась я.

Ян наклонился ближе и прошептал, словно собираясь выдать страшную и сумасшедшую тайну:

— Ну, тогда и ты извини.

Хрипотца в его голосе — неожиданная и вопреки всему приятная — заставила меня почуять недоброе вовремя и увернуться от поцелуя в самый последний момент.

Ян хотел коснуться моих губ — или так только показалось — но вместо этого поцеловал щеку. Вышло странно и до невозможности глупо для обоих.

— Не волнуйся, лисенок, — грустно улыбнулся Ян, отстраняясь. — Завтра и не вспомнишь.

Бросив на стол купюры, покрывающие ужин, кофе и чаевые официанту, он вышел, оставив меня наедине с собственными мыслями, за которые стоило извиниться снова.

Конечно, на утро я ни о чем не забыла, как, вне всяких сомнений, и сам Ян.

Будь я умней, давно бы догадалась, что все сложней, чем кажется, и Владимиров — не просто наблюдатель в этой истории. В конце концов желание ведь касалось не меня одной…

Хотя, похоже, что он и сам ни о чем не догадывался, иначе не позволил бы себе ту отчаянную выходку в кафе.

Вот уж два идиота, связанных волшебной веревкой и блуждающих в тумане, в упор друг друга не замечая.

Долго, но не сейчас.

Работать над проблемой сообща проще и даже такой нелепый напарник как Ян меня обрадовал. Тащить себя из болота за волосы, конечно, весело, но сработало только у Мюнхаузена, а у нас мало общего. В жизни и простая палка, протянутая товарищем — или врагом, которого уломали, подкупили или заставили — полезнее.

Правда ведь?

Передумав много разного, я решила, если уж мы завязали петлю вместе, вместе должны ее и развязать.

Не беси меня Ян каждый божий день, я бы, может, и не сорвалась, ограничившись дежурной колкостью и острым взглядом глаза в глаза.

И то и другое ему, кажется, даже нравилось.

Проснувшись раньше будильника и несказанно удивив сим тетю, я быстро собралась и, отказавшись от кофе, гадания и будто бы здравого смысла тоже, выскользнула прочь.

Ждала Яна у аудитории до самого звонка, но он так и не явился.

Снова выпросив у Аники его номер, и вполне заслужив этим крайне заинтересованный взгляд, я торопливо набрала Владимирову сообщение:

Тащи свою пятую точку в универ сейчас же.

От смущения не осталось и следа: его отсутствие так сильно вывело меня из себя, что прочее потеряло всякое значение.

И тебе доброго утра, Елагина.

Я из дома ни ногой. Соври там что-нибудь для препода. Только не в стиле твоих обожаемых угроз. Они плохо работают.

Наплевав на вежливость, когда цель — понятная, четкая и выполнимая — наконец стала ближе, я написала ему снова. Не желая терпеть, ждать или притворяться.

Еще слово против, и я тебя просто прибью, обещаю. Послужишь миру и станешь добровольной жертвой для нашего общего спасения из петли.

Он молчал достаточно долго, чтобы я успела успокоиться и пожалеть о тоне, который взяла с порога. Что там про сотрудничество и взаимопомощь сама себе говорила?

Будь на его месте кто угодно другой…

…

Ты все знаешь?

Невольно вспомнив вчерашний поцелуй, я отправила емкое: «Ага».

Понял. Давай в твоем музее через час.

На этот раз Ян не опоздал и пришел за добрых пять минут до назначенного времени — растрепанный больше