Другой героине вообще пришлось умереть, чтобы освободить от петли всех остальных… Но такой вариант я даже не рассматривала.

Как и работу над ошибками, предполагающую всепрощение, дружбу с врагами, полную перемену характера и прочие пацифистские радости. В моем случае горбатого уже ничего не исправит, так что лучше и не пытаться.

Время застыло, и я, как муха в бледном янтаре, вместе с ним.

О-ди-на-ко-во.

Воодушевление быстро сменилось апатией и нежеланием делать хоть что-нибудь. Фильмы наскучили, а статьи начали казаться пустыми, абсурдными и глупыми.

И все же я смогла взять себя в руки и, вспомнив, чему учили на парах по анализу, принялась за составление списков, таблиц и диаграмм.

Записать все, о чем мне удалось узнать, оказалось затеей веселой, но почти бесполезной, и я быстро сообразила почему.

В моем плане по спасению отсутствовала исходная точка, с которой и начались проблемы, а двигаться дальше без нее было все равно что идти с завязанными глазами в темноте, натыкаясь на предметы и больно врезаясь в каждый из них.

Я четко поняла: не выберусь, пока не пойму, почему так произошло, и не обозначу момент, после которого дела пошли как пошли.

Записав на бумаге каждую мелочь и событие первого «настоящего» дня, я несколько раз перечитала строки, но едва ли поняла больше. Упуская что-то очевидное и важное.

Может, ну его, и джинн, несмотря на мое недоверие к магии, отличный вариант? В Москве ведь через интернет наверняка и не такое покупают…

До скольких, интересно, работают местные магические лавки?

На настенных часах, дрогнув, мигнуло и исчезло волшебное время, упущенное мною в музее.

Погодите-ка.

Осознание ударило под дых.

А если я все-таки загадала то желание?

«Да чтоб ты влюбился и понял… Хоть что-нибудь».

Я откинула одеяло и в ярости накрыла голову подушкой. Выкрикнула в нее что-то нечленораздельное и злое, но легче не стало. Острое чувство непроходимой тупости затопило меня всю.

Загадать что-то настолько нелепое и даже не для себя, потратить единственное чудо на другого! Я вообще думала? И, главное, что теперь делать?

Мозг обрабатывал информацию медленнее, чем мне хотелось: ок, я правда ошиблась и загадала не то что нужно неправильному человеку. Бывает, проехали. Ян не влюбился, и желание не сбылось, а потом застопорило время и создало петлю, в которой я, как главная виновница всего бардака, и оказалась.

Не могу исполнить в этот день, значит, и следующему дню не бывать.

Плохая логика для человека, но вполне правдоподобная для чего-то несоразмерно большего и древнего.

Бабка рассказывала: если разозлил духа или какую еще силу, задобри, извинись, а потом исправляй. Тогда я не слушала, но теперь…

Что, если просто перезагадать желание? Явиться в музей и, встав перед портретом, на этот раз сделать все, как надо? И извиниться перед Яном, который невольно пострадал?

Впервые пожалев, что за четыре месяца так и не взяла у Яна номер, я написала старосте. Та, поругав меня за пропущенный экзамен и вновь пригрозив отцом, прислала телефон, к счастью, не уточняя, зачем он вдруг мне понадобился.

Я несколько раз набрала и стерла сообщение, а потом, отправив собственную робость куда подальше, скинула Яну в мессенджер короткое: «Надо встретиться». И только после поняла, как глупо это, должно быть, выглядело со стороны — без приветствия и пояснений.

И все же Ян ответил, не удивившись такому появлению, будто уже знал мой номер.

Завтра в универе.

Я поежилась: никакого завтра не было, но объяснять такие вещи точно следовало не по телефону. Да и тогда бы он скорее всего не поверил бы.

Нет, СЕЙЧАС.

Сегодня.

Ответ не приходил долго. Я даже решила, что перегнула палку, и Ян кинул меня в черный список, но он все же написал.

Елагина, уймись. Я за городом.

Ян врал: по расписанию, что никогда не менялось, в это время он болтался по музею или, так и не встретив одну скандальную особу, ехал обратно в университет.

Уверен?

Нам правда нужно встретиться.

Я почти услышала, как тяжело и обреченно он вздохнул.

А если у меня свидание?

Я прочитала, а потом, усомнившись, что поняла правильно, прочитала еще раз, но текст и его значение не изменились.

Набрав ответ — емкий, едкий и злой — стерла все до последней буквы. Ян хотел вывести меня из себя, и у него отлично получилось. Но делиться таким ведь не обязательно?

Хорошо, забей.

Использовать любимый маневр — если не можешь добиться, сделай вид, будто не сильно и хотелось — было немного стыдно, но в некоторых ситуациях любые средства хороши.

Ладно, понял. Где?

Сработало безупречно, как и всегда.

Я улыбнулась.

1821. Маленькое кафе недалеко от универа.

Собравшись, я домчалась до места встречи за час. И долгих пятнадцать минут, нервно поглядывая на дверь и выстукивая дробь ногтями по столешнице, ждала Яна.

Вихрь снежинок за окном напоминал тонкое кружево, и мир, затянутый белой дымкой, казался как никогда далеким и чужим, лишь усиливая внутреннюю тревогу.

И только большой рыжий пес, сидящий на тротуаре и задумчиво рассматривающие небо в цвет серебряного слитка, выглядел безмятежным и счастливым.

Не его ли я тогда испугалась?

Бедное, бедное животное.

— Ты, наверное, из Сибири пешком шел? — спросила я, едва подоспевший Ян стянул пуховик и, тяжело дыша, сел рядом.

— Писал же, что не в городе, — ответил он обиженно.

Я снова не поверила, но спорить не стала.

— Неужели пропустил последнюю в году пару?

— Рад, что тебя волнует моя успеваемость, — сказал Ян серьезно, но в глазах его вспыхнул лукавый огонек. — Так чего ты хотела?

Вернуть свою жизнь, продолжить ее с момента, где ошибка все прервала. Увидеть утро тридцатого декабря, встретиться новый год, позвонить отцу…

И выяснить, знает ли Ян о петле.

— Угостить тебя решила, — сказала я и протянула ему книжицу меню. — Выбирай.

С вещами вроде задуманной начать всегда самое сложное, и я дала себе секунду, чтобы обдумать все еще раз.

— Да?

Ян посмотрел на меня, как на дуру, и раньше, чем я успела среагировать, потянулся через стол и коснулся теплой ладонью лба.

Вздрогнув, я шумно отодвинулась вместе со стулом.

— Не горячая, — констатировал Владимиров. — Значит, просто отравить меня решила?

— Если бы хотела, сама что-нибудь приготовила. И передала блюдо через, кхм, третье незаинтересованное лицо.

Несмотря на желание показаться открытой, с дружелюбием у меня не задалось. С самого начала или еще до него?

— Тогда зачем?

Мне стоило подготовить ответ на этот вопрос раньше, но я о нем