Майкл – исследователь и автор научных работ о человеческомповедении, а также успешный бизнесмен и инвестор. Обладая острым чутьем наблагоприятные возможности, незаурядным пониманием момента и отточенныминавыками ведения переговоров, он меньше чем за десять лет превратил небольшойклочок земли в маленькую империю земельной собственности и коммерческих ииндустриальных зданий. К тридцати годам он уже заработал для себя и своихколлег-инвесторов миллионы долларов.

В 1982 году Майклу, моему мужу и коллеге, было тридцатьчетыре года. Мы изучали новые для нас сферы и совместно трудились над двумякнигами. Именно его усилиями большая часть наших исследований претворилась вруководства по тренингу, видеофильмы и симпозиумы. Он «выбросил» эти продуктына рынок и открыл издательский дом для распространения и продажи наших книг. Онбыл не только усерднейшим трудягой из всех, кого мне приходилось знать, но иумнейшим из них. Все, кто знал его, были уверены, что он блестяще добьетсявсего, что бы ни задумал.

Однако в душе Майкл страдал, и от этих страданий его неспасали никакие профессиональные успехи. До нашей с ним встречи его жажда бытьвместе с людьми, ощущать себя желанным, нужным и любимым никогда не находилаудовлетворения. Мастерство, которое позволяло ему быстро достигать успеха вдругих областях жизни, не помогало ему в личных отношениях из-за эмоций,перекрывавших путь. Или, если выразиться точнее, он мало что знал о путяхразличения и выражения тех немногих эмоций, которые испытывал. Сравнениепоможет вам понять эту дилемму.

Если вы спросите у подружки о ее самочувствии, она,возможно, ответит, что ощущает интерес, благоговение, восторг, любопытство,опасение, благодарность, воодушевление, надежду, волнение, радость, решимость,энтузиазм, счастье, экстаз, хандру или беспечность. Когда ваша подругачувствует себя хорошо, она явно выделяет многие разновидности приятныхощущений.

Она могла бы назвать и многие разновидности неприятныхчувств. Вместо того чтобы чувствовать себя просто «плохо», она испытываетскуку, одиночество, вялость, беспокойство, скепсис, подозрения, сожаление,тревогу, страх, нервозность, безнадежность, раздражение, фрустрацию,разочарование или не чувствует себя в безопасности. Одним из преимуществпроведения таких различий вместо простого осознания того факта, что ей хорошоили плохо, является указание эмоций на действия, необходимые для переживанияболее приятных чувств. Например, если бы она, навещая родных, просточувствовала себя плохо, то у нее есть две возможности: либо не ходить к ним,либо идти и терпеть. Однако если она сознает, что ей, скажем, скучно, то еевыбор обогащается: она может что-то предпринять, чтобы визит стал интереснее. Влюбой ситуации, где она осознала бы свою скуку, она всегда может поискать что-то,способное разбудить ее интерес. Если она не чувствует себя в безопасности, товправе попросить вас успокоить ее и сказать ей, какое место в вашей жизни и ввашем сердце она занимает на самом деле. Если вы ее раздражаете, она можетпопросить вас прекратить раздражающие ее действия.

Но как быть, если ваша подруга никогда не училась проводитьподобные различия? Что делать, если она никогда не разбиралась в эмоциональныхнюансах, как некоторые люди не разбираются в тонкостях музыки, литературы иливкуса? Одни прочитывают строки, сознавая метрический размер, ассонанс,каталексис, аллитерацию и символизм образов. Другие знают лишь, что читаютстихотворение. Одни натренировали свой слух до того, что улавливают разницумежду рондо, скерцо, сонатой, концертом и фугой. Для других все едино:классическая музыка – и только. Представим, что ваша подруга при всякойнеприятной эмоции считает, что чувствует себя «плохо». Откуда же ей знать, чтоделать или о чем просить, чтобы почувствовать себя хорошо? О чем говорит это«плохо»? Ни о чем, кроме самого очевидного: вам плохо.

Майкл попался в ловушку черно-белого мира, разделенного нахорошее и плохое. Жизнь была либо плохой, либо хорошей, но в основном – плохой.Эмоции, которые он испытывал, будучи положены на весы, склоняли чашу в сквернуюсторону. Его репертуар состоял из радости, любви и предчувствия, с однойстороны, и печали, боли, зависти, несостоятельности, депривации, неуверенности,гнева и возмущения – с другой. Дело осложнялось тем, что он часто вовсе неосознавал своих чувств, когда чувствовал себя хорошо, и мало что осознавал,кроме дурных чувств, когда ему бывало плохо.

Если друзья и домашние давали ему то, в чем он нуждался вконкретный момент, он чувствовал себя хорошо. Если нет – плохо. Но так как онредко умел выразить свои чувства, получение желаемого превращалось в делослучая. В тех немногих ситуациях, где Майкл знал, что именно он чувствует,например боль или гнев, он не владел подходящим выражением этих чувств. Егореакция обычно сводилась к тому, чтобы замкнуться от окружаю-; щих, и этим оних только фрустрировал, а также оказывался все в более тесных тисках эмоции иотдалялся от тех, кто мог бы ему помочь, знай он только, как предоставить имтакую возможность. Не видя выхода, он оставался в плену болезненной эмоцииднями и даже неделями, не получая ни малейшей передышки. Его испытаниязаканчивались лишь с получением желаемого, опять-таки – волею случая, и этоудовлетворяло донимавшую его эмоцию.

И все же Майкл знал один верный способ вызвать в себе положительныеощущения. Он фантазировал, воображая жизнь, в которой другие реагировали нанего именно так, как ему было нужно для удовлетворения потребности чувствоватьсебя сопричастным, любимым, желанным и нужным. Это срабатывало, пока он витал всвоих грезах наяву. Но поскольку он никогда и ни с кем не делился этимипотребностями и ничего не делал для возбуждения таких реакций, каждоевозвращение к реальности приносило разочарование и уныние. Так было, пока мы неполюбили друг друга и не поженились.

Я любила его самозабвенно. Моя тяга и привязанность к нему,вкупе с моей же чувствительностью к чужим эмоциональным состояниям и моимупрямым желанием осчастливить окружающих (которое, как вы видели, в другихситуациях превращалось в проблему) сделали меня превосходным противоядием отнеудовлетворенности Майкла. Я не дала бы ему замкнуться и отдалиться от меня.При первых признаках того, что ему плохо, я буквально перетаскивала его изкомнаты в комнату, безостановочно перестраивая свои вопросы и реакции на негодо тех пор, пока не убеждалась, что применила верное средство против его ран. Ябыстро сделалась докой по части распознавания его настроения и потребностей, окоторых он иногда даже не знал, пока я ему не указывала на них. Я сделала все,чтобы он постоянно знал, что любим, что его желают и в нем нуждаются. Нашалюбовь цвела, и связь между нами становилась все прочнее и глубже. Впервые,сколько Майкл себя помнил, его сокровеннейшие желания были удовлетворены. Новсе же одно оставалось без изменений. Он все еще оставался заложником.