сжав добычу в кулаке, поворачивается и с ликующим визгом уносится за двери дома, спешит потратить деньги у какого-нибудь уличного лотка или в киберкафе. Стоило ему скрыться из виду, как снаружи доносятся другие шаги, приближающиеся с дальнего конца переулка. Эта поступь тише и легче.

Некое чутье гонит Каллу вперед, побуждает выглянуть за дверь. И как только она высовывает голову за порог, перед ней возникает парень и застывает, вцепившись обеими руками в сверток. Он рослый, но с виду не старше пятнадцати лет. В надежде избежать вселения злоумышленников в тела гонцов с целью продажи украденных у них ценных устройств на черном рынке, из дворца с такими поручениями обычно посылают подростков: пока они не достигли полной зрелости, вторгнуться в их тела трудно. Однако и этот план еще не гарантия успеха: любой целеустремленный вор способен отнять ношу у гонца-подростка, напав на него с ножом. Но никто и не считает действия дворца продуманными.

– Привет, – говорит гонец.

Калла усмехается. В этот момент преображается все ее лицо, подведенные глаза хищно щурятся. Она давно уже усвоила: чем жестче она улыбается, тем легче ей избежать случайного разоблачения. Выражению лица вовсе незачем быть искренним и теплым, ей не следует даже выглядеть довольной: главное – приглушить желтизну глаз, сияющих, как лампочка на предельной мощности. Разных оттенков желтого по всему Сань-Эру встречается достаточно, так что невнимательный взгляд они не остановят, но точно такой же цвет глаз, как у Каллы, есть лишь у одного человека, и это король. На протяжении жизни трех поколений отличительной наследственной чертой рода Шэньчжи из Саня и Толэйми из Эра был королевский желтый, оттеняемый кольцом оттенка жженой умбры, расходящимся от центра. Но теперь у Каса есть приемный сын Август, а у Каллы не осталось ни одного кровного родственника – с тех пор как погибли ее родители и престол Эра пал.

– Ах ты ж лапочка, – Калла протягивает руку за свертком. – Северная сторона, строение 3, квартира 117?

Парень опускает глаза, читает мелкий шрифт снаружи на свертке.

– Ну надо же, – отзывается он. – Все верно. Вот, держи.

Он подает ей сверток. Но расстояние между ними больше длины его вытянутых рук. Как обычно днем, в переулке сумрачно, и все же Калла, забирая сверток, внимательно вглядывается в лицо парня и силится различить его черты в тусклом свете. Странно, что он не смотрит ей в лицо. И не сводит глаз со своих ботинок.

Скользнув мимо свертка, пальцы Каллы сжимаются на запястье посыльного.

Тот сразу вскидывает глаза. Хоть освещение и оставляет желать лучшего, его хватает, чтобы глаза гонца блеснули, а Калла уловила этот серебристо-стальной блеск.

В Сань-Эре для таких глаз есть особое название. Наряду с королевским желтым цветом известен и другой, почти столь же бесславный, – серебро Вэйсаньна.

Калла сразу же выбивает из руки посыльного сверток, и он плюхается в ближайшую лужу. Парень не успевает опомниться, как она ударом валит его на землю и придавливает к ней, наступив ботинком ему на грудь.

– Ты кто такой? – яростно выпаливает она. Потому что это не подросток. Это один из потомков Вэйсаньна – единственного рода в городе, а может, и во всем королевстве, чьи доставшиеся от рождения тела неприступны для вселенцев, кем бы те ни были.

– Я? – сипло отзывается парень, то есть Вэйсаньна. – Принцесса Калла, лучше бы ты о себе побеспокоилась.

Калла замирает. Дыхание застревает у нее в горле, внутри все леденеет.

Она попалась. Кто-то все знает.

– Отвечай сейчас же, – требует она, – пока я не…

Ее кулак уже сжат, пальцы стиснуты так сильно, что суставы ноют от боли, натягивая грубую ткань перчатки. И тут в конце переулка появляется какая-то женщина – вздрагивает, увидев, что происходит впереди, перекладывает корзину с покупками из одной руки в другую.

– Что тут?..

– Стой! – кричит Калла, вскидывая руку.

Слишком поздно. Как только женщина подходит достаточно близко, яркая вспышка озаряет хмурый день, прочерчивая дугу от парня к ней. Калла не успевает проморгаться, чтобы избавиться от отпечатка вспышки, словно выжженного на сетчатке, а женщина уже влетает в строение и несется вверх по лестницам, бросив свою корзину с покупками. Надо же было кому-то из доброжелателей явиться сюда именно в этот момент.

– Что это было? – спрашивает с земли настоящий гонец. Он моргает, теперь глаза у него пурпурные.

Если в другие тела невозможно вселиться только в тех случаях, когда в них уже кто-то вторгся, Вэйсаньна рождаются будто уже сдвоенными, хотя на самом деле ци у них всего одна. И если сами они с легкостью способны завладевать телами других людей, завладеть в ответ ими не может никто, даже если Вэйсаньна полностью покидает родное тело, оставляя этот пустой сосуд валяться в состоянии стаза на земле. Королевская гвардия всецело состоит из Вэйсаньна, в дворцовой страже их большинство; благодаря такой защите королевская семья Саня с легкостью удерживает престол, устраняя угрозы для безопасности еще до их возникновения.

Калла вполголоса чертыхается, подхватывая упавший сверток.

– Купи больше оберегов. В тебя только что вселялись, – бросает она гонцу. И тоже взбегает по лестнице, на кратчайший миг успев увидеть, как Вэйсаньна исчезает в коридоре второго этажа, ведущем в соседнее строение. Почти весь Сань оплетен сетью проходов и коридоров, а стены, которые когда-то были обращены наружу, теперь служат перегородками между жилыми помещениями. Притормозив у очередной развилки, Калла снова замечает Вэйсаньна в одном из никчемных окон, каких полно на каждом этаже. Только эти окна и указывают на то, что когда-то прежде, до того как городские строения стали сливаться одно с другим, образуя единое целое, они находились на некотором расстоянии друг от друга.

– Эй! – рявкает Калла.

Вэйсаньна не сбавляет скорости, и Калла бросается в погоню, грохочет тяжелыми ботинками, врываясь на следующий этаж строения. Здесь многолюдно. Слишком много народу разглядывает товар в лавках, теснится, придирчиво изучая мясо, висящее на крюках. Калла держится поближе к витринам, надеясь обойти толпы по краю, но, угодив прямо в груду волос у парикмахерской, чуть не падает. С отвращением передернувшейся Калле остается лишь слиться с толпой в середине прохода и вполголоса выругаться, едва избежав столкновения с парой, несущей в починку громоздкий персональный компьютер.

Перескоками получилось бы двигаться гораздо быстрее, но Калла этого не делает – и не будет. Она просто не сбавляет шаг, прижимая локтем к телу мокрый сверток и не выпуская беглеца из поля зрения. Вэйсаньна будто дразнит ее. Каждый раз, когда ей уже кажется, что след потерян и неизвестный затерялся в слишком