– Не знаю. Их сейчас много развелось. Может развалюха, аможет летающий дворец.

– Скоро будет?

– Через полчаса, – Огарин достал трубку. – Или чуть раньше.

– Наверное, на дозаправку или ремонт идет, туристы загодяпредупреждают, – предположил я. – Можно мне посмотреть?

– Да смотри, мне-то что…

Мы стояли, глядя на зачирканное метеорами небо. Углядеть внем корабль – почти невозможно. И все-таки было что-то завораживающее в этойбезумной попытке – среди тысячи сгорающих звезд разглядеть одну, живую.

– Помнишь, как мы познакомились? – спросил вдруг Денис. –Точно так же. Ты выбрался на поле поглазеть на какой-то корабль.

– Помню. Ты меня еще чуть не пристрелил.

– Ага. Ну что ты хочешь, я же третий день был на планете. Квашей… безалаберности еще не привык. На Ханумаи мне дали бы отпуск запристреленного нарушителя.

– За пристреленного мальчишку.

– Без разницы. Режим космопорта – это режим. Брось, Лешка.Кто старое помянет…

– Угу.

Огарин похлопал меня по плечу.

– Знаешь, буду я скучать, наверное. И без вашегосумасшедшего неба, и без этих придурков-абори. И без тебя тоже.

– Без меня, придурка…

Капитан тихо засмеялся.

– Злись. Только не на меня злись, такая злость – бесплодна.На себя. Всегда и во всем. Чтобы ты ни сделал неправильного – злись на себя.Это иногда помогает.

– Корабль, – сказал я.

– Где? – Огарин вновь задрал голову.

Я соврал ему. Не потому даже, что хотел прервать потокнравоучений. К ним я привык, да и говорил Денис большей частью правильные вещи.

Мне просто захотелось тишины.

Это смешно, наверное. Вот только Денис для меня был другом,настоящим другом. Я это только сейчас сумел понять. Все остальные… ну, даже те,с кем я времени проводил в десять раз больше, они были наши, местные. Я ихзнал, как облупленных, и они меня тоже. Это все-таки не совсем дружба, когдавыбирать не приходится. С Денисом мы подружились, после того как он десятьминут продержал меня на прицеле, а я позорно разревелся. И виделись-то не оченьчасто, он вечно был занят, старший офицер гарнизона из двадцати человек, а мненадо было шастать по лесам и обихаживать абори…

Но он был моим другом. Теперь его не будет рядом. Останетсянаш маленький поселок, останется гарнизон, останется это рассыпающееся подногами взлетное поле, и миллионы сгорающих в небе звезд пеплом лягут под ноги.Денис улетит к новому месту службы, а я еще месяц-другой поругаюсь с общиной, апотом пойду к напомаженной Ноновой с букетом алых роз…

– И впрямь, корабль, – удивленно сказал Денис. – Как тыразглядел? Таких талантов не замечал…

Я удивленно посмотрел в небо. Да. Точно. Красная точка, напервый взгляд неотличимая от тысяч других, никак не собиралась гаснуть, да идвигалась ощутимо медленнее.

– Идет на плазменных, до посадки минут пятнадцать-двадцать,– капитан покачал головой. – Нет, ты и впрямь молодец! Как углядел?

Ощущение было дурацким.

Мне всегда хотелось, чтобы он меня хвалил. От родителейдоводилось, иногда, слышать слова одобрения. От него – никогда… почти никогда.Не за что было. Да и сейчас, если честно, не за что.

– Никак, – сказал я. – Не видел я корабля. Просто таксказал, наудачу.

Огарин хмыкнул.

– А может быть и это – хорошо?

– Чего ж хорошего?

– Удача… хоть кусочек удачи… Пропадешь ты тут, Лешка. Точно,пропадешь…

– У нас планета мирная, добрая. У нас только негодяи, дабездельники пропадают.

– Лешка, пропасть можно по-всякому. Даже оставаясь живым издоровым, с хорошенькой женой, здоровыми ребятишками и приличным счетом вбанке. Для некоторых – не это главное.

– Для тебя, например?

– Ага, – с удовлетворением ответил Денис.

– Ты потому пошел в космопехоту?

Огарин усмехнулся.

– Да… я ведь тебе не рассказывал никогда. Теперь можно,пожалуй.

– Что, достаточно для этого вырос? – иронично спросил я.

– Не в том дело… Да. Пожалуй, тебе это нужно услышать. Яушел в космопехи, потому что моя сестра была дурой.

– Чего?

Мне сразу представилась картина – обиженный злой старшей сестройДенис собирает вещи в котомку, ворует у родителей кредитку, и зайцем летит наТерру…

– Моя сестра была дурой, – повторил Денис. – Мы с ней былидвойняшками. Ну… тут все понятно. Драки на подушках, секреты, ябедниченьеродителям… А еще она всегда боялась, что ее изнасилуют. Наверное, ей этогоподспудно хотелось. Дружка надо было завести, но она комплексовала и боялась… Яже с Милости Господней, слышал?

– Да…

Мне стало не по себе. Денис явно собирался рассказатьчто-то, не предназначенное для чужих ушей. Но отказаться слушать тоже сил небыло.

– Порядки у нас строгие… были. Куда строже ваших,православных. Император это терпел. Но после мятежа фундаменталистов направилдесант…

Голос у него был ровный-ровный. Лучше бы он злился когда всеэто рассказывал, или переживал…

– Наша семья не участвовала в мятеже. Но когда на столицусвалились с неба три тысячи десантников, они разбираться не стали. Вся нашагвардия полегла за полчаса. С именем Бога на устах удобно разводить костры наплощадях, а не воевать. Успели чуть-чуть потрепать десант… и тот остервенел.Нас отдали во власть победителей, на сутки. Закон войны. Неофициальный.Родителей я просто больше никогда не увидел, десант высадился, когда они уехалина рынок, за продуктами. Что с ними случилось, пуля от наших, луч от имперцев,обрушившаяся стена, запаниковавшая толпа… Не знаю. И никогда уже не узнаю. Мысидели с сестрой вдвоем, нам тогда было по двенадцать лет. Понимали, что в домзаглянут, он стоял в самом центре, рядом с собором Святого Дениса, в чью честьнас и назвали… богатый и пышный дом. Потом мы увидели, как через сад идетофицер в броне, услышали визг Антуана – нашей мутированной гориллы-охранника… Сестравсегда мной командовала. Велела спрятаться – примитивно так, под кроватью. Асама натянула шортики и блузку посексапильнее, даже не стесняясь, хотя уже год,как при мне не переодевалась. Сказала, что ее обязательно изнасилуют, а домразграбят. Но зато мы уцелеем. Она была красивая девочка, и физически развитая.Еще я думаю, что ей хотелось быть жертвой. Именно такой, маленькой невиннойжертвой войны… и моей спасительницей. Я лежал под кровать, старался не дышать,смотрел на ее лодыжки в белых колготках. Я был… трусоват. Что уж тут… И знаешь…я ведь сразу ей поверил, что так все и произойдет… и…