«бежал в лаптях перед паровозом», пытаясь успеть всё и везде. Это приводило к отменам моих же указаний, и здорово раздражало исполнителей. Но что поделать! Я не потомственный правитель, а простой слесарь.

Вопреки всем ожиданиям рукавого, я направился к плотникам.

— Отлыниваешь от тренировок? — приподняв бровь съехидничал Варгон.

Я скорчил невинную рожу:

— Что вы, товарищ учител! Никак нет!

— Тогда за каким хреном мы идём к плотникам, а не на тренировочный двор?

В этот момент мы как раз подошли к небольшой мастерской, из которой доносились звуки работы и пахло опилками.

— Потому, что кое-кому тоже нужно много заниматься! А для этого, им нужны парты.

— Парты? Что за парты такие?

Я подмигнул ему на ходу и открыл дверь в мастерскую:

— Ща увидишь.

Когда мы вошли, мастеровые поначалу даже не обратили на нас внимания, полностью увлёкшись работой. Только молодой тангор Кульфман, что кропотливо работал над резьбой на одной из парт, оторвался от дела и помахал нам рукой, широко улыбаясь. Завидев его жест, мужики обернулись и торопливо поклонились.

— Здравия всем! — я прошёлся по мастерской и пожал каждому из них руку, чем немало удивил тангора. Мои люди-то уже привыкшие к этому, а вот для тангора было ново. Варгон тоже не стал кочевряжиться и поздоровался аналогично со всеми.

— Ну, как дела?

Один из мастеров указал рукой в угол:

— Вон стоят, господин! Пять парт готовы полностью. Шестую, вон тангор дорабатывает. А это вот, — он прихлопнул по невысокой одноместной парте, рядом с которой стояла миниатюрная табуретка с высокой спинкой. — Будет готова после полудня.

— Ну-ка, посмотрим'с! — я с нетерпением подошёл к одной из готовых двухместных парт с лавкой, у которой тоже имелась спинка на всю длину.

Отодвинул лавку от стола с уклоном, присел. Облокотился на парту… и чуть не заплакал от нахлынувших воспоминаний о своих школьных годах! По кромке парты и лавки, на торцах, чётко пролегал выгравированный узор в виде мелких угловатых завитушек, которые органично переплетались между собой. Стойки, на которых держалась столешница, тоже были испещрены узорами. Более грубыми, и с прямыми линиями, но выглядит симпантишно.

— Оно, господин анай? — видя мою довольную морду, ухмыляясь поинтересовался мастер.

— Оно! — кивнул я. — Не стали ждать, пока одобрю первую?

Мужики переглянулись.

— А чего тут, господин Янко? На рисунках всё понятно, как оно должно выглядеть. Первую парту с лавкой собрали конечно, как вы изволите выражаться, с «косяками», но быстро поняли, что да как должно быть! Чай поди не в новинку с деревом работать.

Я встал и похлопал мужиков по плечам:

— Молодцы! Хвалю! — и повернулся к тангору. — И тебе спасибо, Кульфман. Здорово смотрится! — я провёл ладонью по шероховатой поверхности столешницы. — Жаль только, что покрыть нечем.

Один из плотников почесал за ухом:

— Да мы вот тоже думали над этим. По весне, как дерево рут заплачет соком, можно будет спробовать им покрыть! Возни конечно выйдет много, но покрывать чем-то всё одно надо, а иначе древоеды могут поточить.

«Эх, „морилку“ бы замутить… Да откуда она тут. Это уже химия в чистом виде. Хотя, может с алхимиком каким пообщаться и можно будет в Арнагейте, когда налог повезу. Авось выйдет чего дельного.»

После плотников я направился к фенрировцам. Понимая, что тренировками мы сегодня уже не займёмся, рукавой двинулся за мной следом, поигрывая в руках своей излюбленной плёточкой. Беспалый шибко сетовал на то, что ему не дали вразумить бунтарей из рекрутов. По его словам, сестра недостаточно жёстко отреагировала на такое неблагодарное поведение со стороны вздумавших противиться воле аная некоторых новобранцев. Как минимум, Варгон настойчиво предлагал казнить одного. Прилюдно! А другим — всыпать плетей по двадцать, и до конца их жизни отправить в каменоломни. Я же не спешил так жёстко реагировать, хотя попервой имелось огромное желание так и поступить. Но я решил сделать иначе…

По моему приказу, сержанты-близнецы собрали и выстроили перед казармой весь отряд. Даже Тарталан вышел и застыл чуть в стороне, наблюдая. Напустив на себя самый лютый вид, я медленно прошёлся вдоль строя, буровя немигающим взором каждого фенрировца. Следом за мной шёл, замалым не метая молнии из глаз, Варгон. Ни один из бойцов не выдержал и секунды взгляда глаза в глаза.

— Стоило мне покинуть Хайтенфорт, как в ваших рядах появились смутьяны и принялись мутить воду! — начал я говорить. — Одни из вас, прозябали в своих деревнях, не имея ни храбрости, ни навыков противостоять злу в этих землях! Другие — упали до банального грабежа зерна с моих полей, прячась в лесной глуши, словно одичалые звери! — я вытащил с тихим шелестом меч из ножен.

Ряды бойцов непроизвольно дрогнули. Варгон сплюнул в сторону, продолжая сурово всматриваться в их лица.

— Одних — я вооружил, обучил, дал шанс научиться защищать себя, свой дом и близких! Дал пищу, кров, и ясную цель в будущем! Вторым — подарил прощение за преступления, дал второй шанс обрести доброе имя, служа роду Фортхай! — я шагнул вперёд… и фенрировцы упали на колени склонив головы. — В то время, как ваши братья по оружию сражались в битве с разбойниками и звергами, покрывая себя великой славой и принимая смерть с честью, вы… Поднимите сука головы, и посмотрите мне в глаза!!!

Бойцы один за одним стали обращать на меня взоры, но получалось это сделать далеко не у каждого. Некоторые и вовсе не смогли это сделать, то ли от стыда, то ли от страха. Варгон прошёлся по таким и хлёсткими ударами рукояти плети помог обрести им решимость:

— Выполнять волю аная!

Едва все взоры бойцов были обращены ко мне, я продолжил:

— Когда среди вас сеяли смуту, вы молча наблюдали за этим, и ничего не делали! — я вытянул меч вперёд и обвёл им бойцов. — Я мог бы казнить вас всех за предательство! Но я дам вам шанс, последний клянусь Словом! Больше не будет никаких ссылок в каменоломни или порки! Кара за смуту в рядах Фенрира — смерть! За побег из Фенрира — смерть! За трусость и малодушие — смерть! — я убрал меч в ножны. — За службу в Фенрире, каждой семье бойца, будет пожалована земля в собственное дело! — я мысленно усмехнулся враз раскрытым от удивления ртам, в том числе и у Нойхэ. — Тем, у кого нет семьи, по прошествии пяти лет службы в отряде, так же будет дан надел! У кого из вас имеются близкие родственники в других землях, передайте им, что они могут прийти ко мне и так же получить кусок земли, и жить в туримасе рода Фортхай как свободные люди! Особенно отличившиеся в службе — будут мною возведены в урумы! У меня всё.

Развернувшись на каблуках, я зашагал прочь.

— Эдак ты все земли разбазаришь, — пробурчал рукавой хлюпая по талому снегу сапогами.

Я поздоровался с откидывающим деревянной лопатой снег торговцем Ронди, проходя мимо его лавки.

— Там где кнут, должен быть и пряник. — ответил я, перешагивая через лужу и едва не поскользнулся. — Эдак мы потонем в болоте скоро! И это ещё с учётом того, что снег вывозили обозами.

Варгон чертыхнулся, взмахнул руками и едва устоял на ногах вслед за мной на предательском ледке скрытом под лужей:

— Так и есть! Раньше в стене были желоба что выводили воду наружу. А теперь они куда-то делись, словно их и небыло вовсе…

— Скорее всего их просто занесло мусором. Да и стена может просела. Кто его знает, на чём она стоит… Ты мне вот что скажи, — я подождал пока он поравняется со мной. — Ходят слухи о какой-то там ведьме в Лесовке. Слыхал про такое?

Рукавой придержал за руку поскользнувшуюся женщину, которая проходила в этот момент мимо нас, держа в одной руке накрытую корзину, а в другой руку девчушки лет восьми, семенящей шаркающим шагом вслед за матерью. Женщина охнула и отблагодарив его улыбкой, двинулась дальше.

— Слыхал я конечно. Мужики в таверне Фронди болтали, а я ухо грел.

— Думаю съездить туда. Люди напуганы, в лес боятся ступить.

Варгон сдвинул шапку на затылок и шмыганул носом.

— Суеверные брычи, что с них взять!

«Суеверные? И это в этом-то мире,