то направо. Он вздыхал. Впервые ему хотелось нарушить последовательность событий, отвергнуть только что закончившийся день. Он уже не чувствовал себя в безопасности. Его обнаружили, раскрыли, броню пробили. Сам факт появления таких мыслей показывал ему, что все это время он в глубине души знал: хотя он и был самым занятым, самым общественно активным, самым значительным человеком в Уорбертоне, на самом деле он прятался от жизни, замкнувшись в своем панцире как черепаха.

Ему не нравилось существо женского пола, которое он спас. Ну вот совсем она ему не нравилась, но, думая о ней, он не мог спать. И самое странное — ум не хотел ее вспоминать, а рука хранила воспоминание о прохладной коже этой странной девушки. Душа его металась, не зная, как справиться с новыми чувствами. Лучше б она сгорела[1], чуть не сказал он себе. Проклятая девка вторглась в его жизнь! И может быть, не без корыстного умысла. У него ведь солидный доход и целая куча не облагаемых налогом правительственных облигаций. Он богат. Не женат! Только бедные могут быть не подозрительными. Мистер Вули молча молился. Молясь, он вспоминал пламя. Потом стал думать об адском пламени, и постепенно весь этот инцидент в отеле «Монро» разросся до небывалых размеров, стал казаться встречей с самим Дьяволом. О да, отель «Монро» — жуткое место! Он попытался переключить мысли на Бетти, но она почему-то слилась с существом, которое он спас. Уснув наконец, он ворочался и стонал, ибо ему сразу приснилось, что эта девица лежит рядом с ним и вся постель в огне. Увы, в огне был и он!

ГЛАВА 4

ДЖЕННИФЕР

Доктор Фрэнк Мэнникс, человек с длинным, выбритым до синевы подбородком и в толстенных очках, смотрел на мистера Вули глазами, которые из-за этих очков казались крошечными, не больше горошины. Дождь постукивал по окнам докторского офиса в уорбертонской больнице, у самого конца Брик-стрит. Была вторая половина дня, следовавшего за пожаром, в котором отель «Монро» сгорел весь, целиком, полностью, остался только подвал, полный пепла. Примечательный пожар уж если взялся, довел до конца. Доктор Мэнникс рассказывал мистеру Вули о пациентке. Он уже поведал, что ее зовут Дженнифер Брум, что она, по ее словам, жила до недавнего времени в Кань-сюр-Мер, это городок на Французской Ривьере, по происхождению она англичанка и американка, состояние ее здоровья… ну… доктор помолчал, вглядываясь в мистера Вули, как будто тот мог скрывать какой-то важный факт.

— Состояние ее здоровья, — продолжал он, — замечательное. Чудесное у нее здоровье, да. Когда и зачем вы сняли с нее одежду?

Мистер Вули ответил со всей возможной краткостью.

— Я не снимал. Одежда на ней сгорела. Она прошла сквозь море огня, доктор.

Доктор чуть качнул головой.

— Наши глаза, — проговорил он с раздражающей снисходительностью, — часто нас обманывают, мистер Вули. Эта женщина ни сквозь какое море огня не проходила, уверяю вас.

Мистер Вули заметил, что доктор очень ему не нравится.

— Я был там, — напомнил он.

— О, я знаю, что вы там были. Боже милостивый, это знает весь город. — Он улыбнулся: один старый проказник другому.

— А вас, позвольте напомнить, там не было.

— И слава Богу! Нам, людям медицины, необходимо соблюдать осторожность. Я хочу сказать, мы не можем ходить в такие места, как «Монро». По крайней мере открыто. Но того, что, как вам кажется, вы увидели, просто не было. Я знаю это, потому что если бы она, как вы сформулировали, прошла через огненную топку…

— Я сказал «море огня», — поправил его мистер Вули, насупливаясь. Он решил больше не давать этой больнице денег.

— Я сужу о явлении по его последствиям, — заявил доктор таким тоном, будто мистер Вули всегда судил о явлении, основываясь на нумерологии или изучении чайных листьев. — Кожа мисс Дженнифер Брум интактна, без единого пятнышка, не видно никаких следов огня. Есть, однако же, маленькая розовая пометина на правом плече. Она похожа на, — он подыскивал слово, рассматривая мистера Вули своими прищуренными глазками, — укус, — сказал он наконец. — Но не укус комара. Скажите, мистер Вули, как давно вы знаете мисс Брум?

— Да я ее в жизни не видел, пока не поднялся на ту лестницу. — Мистер Вули помолчал, хмурясь. — Что же до укуса, если это укус, то я не кусаюсь.

Доктор Мэнникс рассмеялся.

— Лающие собаки! — И он покачал головой. Фуфло старое.

Мистер Вули подумал, хмурясь еще больше, что до прошлого вечера у доктора Мэнникса не хватило бы наглости допрашивать его подобным образом. А доктор, оказывается, еще и не закончил.

— Значит, — заявил он, — мисс Брум у вас новая, а не старая пассия. Вы к ней, так сказать, только что воспылали. — Возрадовавшись своей шутке, он с размаху хлопнул мистера Вули по колену.

Ну разумеется, печально подумал мистер Вули, все, как он и предполагал: поскольку никто не видел, как он входит в отель — толпа собралась позже, когда они с мисс Брум и совершили свой эффектный выход, — многие предположили, что между ним и мисс Брум что-то было. Теперь, с негодованием — но и со всеми подробностями, он объяснил доктору истинное положение дел. А доктор, вспомнив, что Вули всегда был щедр к больнице, выслушал его с почтительным интересом… После чего мистер Вули поднялся в женское отделение и отыскал палату мисс Брум.

— Кто это? — раздался ее голос в ответ на стук. Голос ему не понравился, он услышал в его звуках что-то кошачье, очень высокое, с подголоском скрипичной струны. Нет, не понравился ему голос, но, как и ночью в постели, мысль об этой девушке заставила его сердце биться сильнее, а колени задрожали.

— Это я, — пискнул он, вместо того чтобы сказать «мистер Вули» или еще что-нибудь разумное.

— О, — вздохнула она, — входите, входите.

Большинство женщин смотрятся лучше в постели, чем где бы то ни было. Главная причина этого заключается в том, что в постели они — по крайней мере для случайного посетителя — почти целиком закрыты. А другая причина в том, что волосы кажутся обильнее, пышнее, если они рассыпаны по подушке. Более того, будь они хоть цвета пыли, на фоне белой подушки какой-никакой эффект получается, обязательно… К тому же самая бесформенная из женщин и та умеет лежать на спине достаточно грациозно, не хуже любой другой. Это у женщин природный талант.

Но когда у женщины роскошные черные волосы с блеском и чуть раскосые глаза, полуприкрытые, зрачки светятся желтым в тени, рот кривится в кошачьей улыбке, безрадостной, как