молодая маленькая женщина смотрела в желтые глаза женщины постарше не моргая и без тени пробуждающейся симпатии.

— Ты милашка, — заявила новая миссис Вули. — Свенсон отвезет тебя обратно в школу сегодня же вечером.

Сам мистер Т. Уоллес Вули был как в трансе. Он чуть-чуть заглядывал вперед, и у него захватывало дыхание. В трансе он пребывал с той самой первой ночи. Так и хотелось его сравнить с ходячим пожаром.

В тот же день, по предложению Сары, он отправился с нею верхом по лесной дороге — девочка на маленькой черной лошади, Вули на старой гнедой кобыле по кличке Рамми, животном нежном и глупом; Рамми была молодой во времена первой миссис Вули и, правду сказать, очень походила на эту даму.

— Не думай, будто что-то изменилось, — сказал мистер Вули дочери. — Дженнифер — леди, милая, культурная. Она будет тебе хорошей матерью.

— Да, папа, — ответила Сара.

— Конечно, она другая… — продолжал мистер Вули.

— Это верно, — согласилась Сара. Они натянули поводья, чтобы она могла последний раз взглянуть на большой старый дом под ильмами.

— Как у тебя с алгеброй? — поинтересовался мистер Вули.

— Хорошо. То есть паршиво. Ты счастлив, папа?

— Что? О чем ты спрашиваешь? Счастлив ли я? В день моей свадьбы? Я счастлив как жаворонок.

— Ты уверен?

Ну, это уж было слишком.

— Уверен ли я? Черт возьми, девочка, откуда мне знать, насколько счастлив жаворонок? Я никогда не видел жаворонка, тем более не задавал ему вопросов. Просто люди говорят — «счастлив как жаворонок»… — Он умолк, хмурясь.

— Я тебя таким никогда не видела, — печально проговорила Сара.

— Ты меня никогда не видела в день свадьбы, — прорычал мистер Вули.

— О, бедный папа, — вздохнула Сара. — Ты такой нервный.

— Ха-ха.

— Ты будто очарованный.

— А почему нет, Сара? Разве она не очаровательна?

Они завели своих лошадей в конюшню. Из темноты возник Свенсон. Он смотрел на хозяина поверх меланхолически обвисших усов, взгляд его был сдержанным, но беспредельно неодобрительным. Выражение его лица, самое неприятное и раздражающее в человеческой физиогномике, говорило, что он скорее оскорблен в лучших чувствах, нежели злится…

Отвернувшись от него, мистер Вули увидел точно такое же выражение на лице своей дочери. В нем вспыхнул небывалый импульс — дать пинка Свенсону, а потом, еще сильнее, дочке. Подавив этот импульс, он встретился взглядом со старой гнедой Рамми, любимицей его первой жены — и ему показалось, что и там он читает то же самое. Сдерживаться дольше мистер Вули не мог. Чуть отступив, он с чувством пнул старую лошадь.

Рамми сказала только: «Уф!» Но она вложила в это всю душу. Какие бы мысли у нее ни появились, она их оставила при себе. Но, очевидно, это не были дружелюбные мысли.

Когда Свенсон увез Сару, мистер Вули пошел гулять с молодой женой по широкой южной веранде, они ходили вперед-назад и обсуждали свое прекрасное будущее. Дженнифер пребывала в прекрасном настроении. Мистеру Вули и в голову не приходило, чем может объясняться ее расположение духа: артистическим удовлетворением от удачно сыгранной роли — а может быть, она упивалась своим триумфом над ним. Во всяком случае, когда он пробормотал, что час поздний и он устал, Дженнифер прошептала ему в ухо — он чуть поежился от ее горячего дыхания, — что она тоже устала, и они стали подниматься по главной лестнице медленно, со старосветским достоинством…

Дженнифер долго готовилась в своих апартаментах, примыкавших к его, готовилась с помощью служанки Хортенз. Наконец она, в прозрачно-туманной, но очень скромной ночнушке и пушистых тапочках, быстро вбежала, с развевающимися волосами, и, смущенно смеясь, прыгнула в огромную постель, где ее давно дожидался мистер Вули. Вела себя она так, будто у них это и в самом деле первая ночь, но мистер Вули был как раз из тех, кто охотно идет на такой лицемерный самообман.

Пробудившись, он обнаружил, что она спит в дальнем углу постели, совершенно голая. Осторожно прикрыл ее. Не просыпаясь, она скинула с себя простыню. Он аккуратно укрыл ее снова. Странно. Она вела себя как кошка, подумал он, опять засыпая. Разбудил его — теперь он это знал точно — отдаленный тоскливый вопль загулявшего кота. Мистеру Вули показалось, что он потерял чувство времени. Но за окнами было еще темно. Он услышал новый звук — что-то вроде громкого царапанья. К его ужасу, звук повторился. Мистер Вули сел, включил свет и тихонько вскрикнул, увидев на подоконнике руку, рука была единственная и находилась там как бы сама по себе. Это была рука его жены. Он ее хорошо видел даже с расстояния. Изящная ручка с обручальным кольцом. К тому же в постели жены не было.

Он позвал ее по имени, из каких-то неясных соображений — шепотом. Рука исчезла. Мистер Вули в следующее мгновение оказался у окна, высунул голову в прохладную ночь.

— Послушай, Дженнифер… — умоляюще проговорил он.

Она смотрела на него снизу вверх с расстояния примерно три фута.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Да просто выхожу.

— Но на чем ты стоишь, моя милая?

— Тут какая-то толстая лиана. Не знаю, как ты ее называешь.

— Кампсис укореняющийся, — услужливо подсказал он. — Очень старый кампсис укореняющийся, его посадил мой прадед.

— Возвращайся в постель, — сказала ему Дженнифер. — А то высунул голову и болтаешь о своих прадедах. Сейчас самая ночь. Расскажешь мне про своего прадеда завтра утром, когда будем завтракать.

Он послушно втянул голову обратно в комнату, но вдруг забеспокоился.

— Дженнифер…

Она опять посмотрела на него, ее узкие глаза поблескивали во тьме. Их разделяло теперь еще несколько футов.

— Что, мистер Вули?

— Достаточно ли он прочен, моя дорогая?

— Кто?

— Кампсис укореняющийся.

— Ну конечно. Возвращайся в постель, не то простудишься. И забудь ты про свой кампсис искореняющийся…

— Укореняющийся, — поправил он.

— Да какая разница! — вспыхнула она. — Ну, быстренько укореняйся в постели.

— О, какая ты остроумная! — восхитился он. — Милая, можно мне с тобой?

— Нет, нет, я скоро вернусь, дорогой. Ложись в постель, у тебя завтра много работы.

— Это верно, — согласился он. Но неохотно.

Мистер Вули, вернувшись в постель, уснуть не мог. Он думал об этом эпизоде у окна. Сейчас ему казалось, что он мог бы задать множество логичных вопросов в дополнение к тем, которые он задал, например: «Почему бы не воспользоваться лестницей?» Как он ее ни отгонял, утвердилась непрошеная мысль: в его жене есть что-то странное. И хотя в большой постели было тепло, он зябко поежился.

Может показаться, что наш мистер Вули, этот столп общества, вел себя до неприличия эксцентрично, бросался из