Татьяна неоднократно советовала ей начать работать, пусть наполставки, пусть даже на четверть ставки, пусть с почасовой оплатой, ноработать, чтобы не терять профессиональные навыки. Но Иру это отчего-то невдохновляло, быть домоправительницей известной писательницы ей нравилось кудабольше, а Татьяна должной настойчивости не проявляла. Им обеим казалось, чтовремя расставания наступит еще очень не скоро. А там видно будет…

И вот это время настало. И стало видно, что все оченьнепросто. Теперь Татьяна корила себя за легкомыслие, за то, что не сумеланастоять на своем и не заставила Иру идти работать, а также за то, что никогдане считала возможным вмешиваться в ее личную жизнь. Лучше было бы проявитьбестактность и вмешаться, но заставить ее вовремя выйти замуж и родить ребенка.Тогда она не смотрела бы сейчас на Татьяну этими перепуганными глазами и неспрашивала бы:

– Как же я без тебя? Что я буду делать, когда тыуедешь?

* * *

Начальство Татьяну, естественно, не поддержало. Да инемудрено, работать-то некому, а уж когда такие специалисты, как Образцова,уходят, тогда вообще пиши пропало. Разговор с полковником Исаковым у Татьянывышел тяжелый и оставил неприятный осадок.

– Как у вас все просто получается! – возмущалсяполковник. – Решили, видите ли, в Москву переезжать. А работать кто будет?

– Я не понимаю, – чуть удивленно сказала Татьяна. – Вычто, не отпускаете меня?

– Конечно, не отпускаю. С какой это стати, скажите,пожалуйста, я должен вас отпускать? Ну объясните же мне, с чего это вы решили,будто я вас отпущу. И не подумаю. Будете работать, как раньше.

– Григорий Павлович, но я вышла замуж. И я хочу житьвместе со своим мужем. По-моему, это нормальное желание и законом не запрещено.Вы не можете меня удерживать в Петербурге.

– Почему это не могу? Могу. Очень даже могу. Ктосказал, что супруги должны проживать по месту жительства мужа, а не жены? Пустьваш муж переезжает сюда, если вы непременно хотите жить вместе. Он у вас,говорят, бывший работник милиции?

– Да, верно.

– Ну вот, и ему здесь работа найдется. Так что неваляйте дурака, уважаемая следователь Образцова, идите и работайте.

– Но, Григорий Павлович… Это несправедливо. Отпуститеменя.

– И не подумаю. Вы офицер, извольте выполнять приказы.Идите и работайте.

Такого Татьяна не ожидала. Она, конечно, предполагала, чтоее решение уйти с работы в Петербургском УВД не встретит грома аплодисментов,но не думала, что получит прямой, быстрый и хамский по форме отказ. Онаготовилась выслушать упреки, сожаления, да что угодно, но никак не отказ.

Поразмыслив над ситуацией, Татьяна поняла, что придетсяискать обходные пути. Одним из таких путей было обращение к одному иззаместителей начальника управления, с которым она когда-то вместе училась наюридическом факультете. Идти к нему не хотелось ужасно. Когда-то, курсе навтором или на третьем, у Татьяны был с ним пламенный, но скоротечный роман,который оставил в ее душе почему-то неприятные воспоминания, хотя ничегоплохого между ними, в сущности, не произошло. Но встречаться с этим человекомТатьяна избегала, чего нельзя было сказать о нем. Игорь Величко при каждомудобном случае подходил к Татьяне Образцовой перекинуться парой слов. И теперь,когда она пришла к нему, Величко очень обрадовался, велел секретарше принестичаю с печеньем, внимательно выслушал Татьяну и долго хохотал.

– Тань, ну ты как с луны свалилась! Ты что, ни разу непереходила с места на место?

– Нет. Я только в должности росла. А почему ты спросил?

– Да потому что он разыгрывает типовую комбинацию. Всечерез это проходят. Никто не может заставить Гришу отпустить тебя. Никто, кромеминистра. Для этого ты должна написать рапорт на имя министра внутренних дел спросьбой разрешить тебе перевод из Питера в Москву в связи со вступлением вбрак с жителем столицы. И министр, если захочет, наложит на твой рапортрезолюцию: «Разрешить». Обрати внимание: если захочет. А если не захочет, томожет написать, например, так: «На усмотрение начальника УВД СПб». И это будетозначать, что как генерал решит, так и будет. И тут весь вопрос в том, у когоболее короткие ходы к нашему генералу, у Гриши или у тебя. А может быть итретий вариант. Министр просто делает вид, что твоего рапорта не существует.Конечно, самому министру на тебя глубоко наплевать, ты ему никто, он тебя изнать не знает, но ведь у него есть референты и помощники, и рапорт вполнеможет затеряться у них в столе или случайно оказаться не в той папке. Всезависит от того, кто и о чем их попросит. Так что на самом деле ты полностьюсейчас во власти своего начальника Григория Павловича Исакова. Однако Гришапонимает, что у тебя, может, и нет ходов к министру, а у твоего мужа – ещенеизвестно. Может, и есть. Может, даже очень короткие эти ходы. Так чтоотпускать тебя все равно рано или поздно придется. Если он не даст согласия наперевод сейчас, ты начнешь писать рапорта и прошения и все равно добьешьсяразрешения.

– Но если все так, как ты говоришь, то почему он менясам не отпускает?

– Да потому что никто ничего просто так не делает, –терпеливо объяснил ей Величко.

– Он взятку, что ли, вымогает?

– Балда ты, Образцова, хоть и умная. На кой ему твоявзятка? Он хочет, чтобы ты пошла к вышестоящему начальству жаловаться на него.Ведь ты же пошла, правильно? Пошла. Ну и вот, потом начальство звонит ему испрашивает, мол, Григорий Павлович, что там у вас с Образцовой? А то что-тожалуется она на вас. Гриша им и говорит, что работать некому, что нагрузка наодного следователя чуть не по пятьдесят дел одновременно и, что он будетделать, если еще и Образцова уйдет, вообще непонятно. То есть вся питерскаяпреступность вырастет моментом в десять с половиной раз и захлестнет весьгород, если принять такое безответственное решение и Образцову отпустить. Тань,ты пойми, это все игры, в которые играют все поголовно. Просто удивительно, чтоты как-то ухитрилась в этом не участвовать. Цель всего этого только одна: разты уходишь, то нужно заставить тебя сделать как можно больше грязной работы, откоторой все отказываются. Например, закончить следствие по делу, которое велипо очереди шесть или семь следователей, растеряв по дороге половину бумаг ипочти все доказательства. Всунуть такое дело никому не удается, потому что еслиприказать, то это будет не завершение следствия, а просто очередной, восьмойследователь, который внесет в имеющийся бардак и свою скромную лепту, а до судадело все равно не доведет. Или, к примеру, дело, которое просто страшнодоводить до конца, потому как жить еще хочется. Добровольно и добросовестно затакое дерьмо никто не возьмется. Если прикажут – они повозятся для видимостимесяц-другой и сунут папку с делом в шкаф. Пользы никакой, спасибо еще, если ненавредят. Дело дохлое, бесперспективное, и заставить следователя довести его досуда практически невозможно, если следователь в этом сам лично незаинтересован. Вот на таких, как ты, которые хотят, чтобы их отпустили или ещекакое одолжение им сделали, эти дела и сваливают. Дескать, сделаешь – и можешьбыть свободен. Давайте, Татьяна Григорьевна, искать консенсус, теперь этомодно. Мы вам идем навстречу, хотя и не обязаны, так уж и вы нам навстречупойдите. Не бросайте дело на полдороге, доведите до ума. Понятно, Танюха?