Шамиля и решил отпраздновать, наконец вырвавшись с фронта к семье.

— Друзья, вы поздно! — стройный мужчина в возрасте с густыми бакенбардами распахнул руки и крепко обнял Михаила, — Миша, ты снова к нам? В столицах все хорошо?

Захарченко не ответил, грустно улыбнулся и похлопал друга по плечу:

— Петр Петрович, такое дело, я теперь отвечаю за этого непоседу, — Михаил указал на Вадима, который вытянулся и отдал честь.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие!

— Ну, ну, мы отдыхаем, — Петр Петрович протянул руку, для рукопожатия, — Ух, черт, у вас стальные тиски, а не рука.

— Ем кашу с молоком по утрам. Петр Петрович, Михаил рассказал столько хорошего о вас и вашей дочки, что я не мог не приготовить подарок, — Вадим протянул бархатный пенал.

— Я передам, спасибо.

Пока Михаил занял друга расспросами о положении войск на Кавказе, Вадим отступил к накрываемым столам. Слуги ставили вазы с фруктами, пахучие сыры и много вина. Взмыленные танцами и жарким ветром офицеры пили как на водопое. Вадим подцепил дольку сладкого арбуза, когда к нему подошел скромный мужчина в майорском чине, но со странным, черкесским, хотя нет, судя по орнаменту на рукояти даже турецким ятаганом.

— Говорят, что лучшие арбузы в Армении, но сколько бы я ни пробовал, лучше грузинских не могу найти.

— Не там ищите, самые вкусные в Астрахани, — поделился гастрономическими наблюдениями Вадим.

— Вы там бывали?

— Нет, только выше по Волге.

Майор подцепил кусочек вилкой и попробовал.

— Ну, может, вы правы. Честное слово, вы не первый, кто советует, — он покрутил рукой в воздухе, — позвольте представиться, Николай Соломонович Мартынов.

— Очень приятно, я Бер…

Вадима прервал звонкий голос, который разрезал пространство:

— А вот ты где, Никола, я тебя потерял.

От этих слов майор дернулся как от пощечины. К столу подошел вчерашний поручик от лейб-гвардии. Стоя рядом, он доставал головой только по подбородок Вадиму. Черные, взмыленные волосы прилипли к кругловатой голове и блестели при свете, зажигаемых свечей.

— Мишель, я тебе уже сказал, что не хочу ничего слушать, — Николай Соломонович ребром ладони отгородился от поручика.

— Да подумаешь, — Мишель, если и отступил, только чтобы переключиться на новую жертву, — вы сменили мундир? Днем пехота, ночью всадник? А-а-а, не, не так. Мундир пехоты не к лицу Петербургскому маслу, ОН приказал, и теперь хоть на козу!

Лермонтов засмеялся, а лицо Николая налилось свинцовым стыдом.

Вадим выдавил пару хлопков:

— Хорошо, еще немного и будете как настоящий поэт.

— Пф, — Николай отвернулся, чтобы не заржать. Мишель прищурился, как бы оценивая весовую категорию оппонента.

— Мелковаты, — он закончил оценку.

— Михаил Юрьевич, ешьте больше каши, чтобы вырасти и сказать мне это в глаза.

— У вас все шутки такие низкие?

— Только те, что про вас.

— Господа! Немедленно прекратите! — Николай зажмурился, пока выкрикивал слова. Его трясло от смеха.

— Николай, я уверовал в раздражение с первого взгляда! — Михаил Юрьевич почувствовал, что вечер перестал быть томным.

— Мишель, если вам показалось, что я вас случайно обидел. То вам показалось. Это было специально, — Вадим со скучающим видом потер яблоко о рукав и укусил. Кисленькое и зеленое.

— Ничего не украсит этот вечер, как ваше отсутствие.

Пока шла перебранка, к Николаю подошел Захарченко. Он тихо, чтобы не спугнуть спросил майора Мартынова на ухо:

— А что происходит?

— Как бы вам объяснить, — Николай перешел на тон заговорщика, — В нашем скромном Пятигорске встретились две редких особи…

— Ядовито-мыслящих, — подсказал Захарченко.

— Верно-верно, вот теперь сражаются за территорию, — Николай сделал паузу, в разговоре появились громкие ноты, — О, они близки к финалу!

— Надеюсь, что хотя бы ваша мама считает вас красивым и умным, а не коротким и обиженным, — Вадим щелбаном выбросил огрызок от яблока.

— Однажды мы с вами закончим очень кровавой дракой, — Михаил Юрьевич дошел до предела.

— Давайте сейчас, я свободен сейчас, — Вадим развел руками.

— Тогда дуэль! Выбирайте на чем. С когда, мы уже определились.

— Пистолеты. У вас есть секундант? — уточнил Вадим, но между ними уже встали Захарченко и Николай.

— Друзья, друзья, что за разговоры? Выпустили пар, все хватит! — Захарченко решил остановить надвигающуюся трагедию и зашептал Вадиму, — Ты чего? От тебя же пули отскакивают!

— Кто-то должен поставить выскочку на место.

— Ты же его пальцем убить можешь!

— Могу, но не буду. Больше веры в своего боевого товарища, — Вадим похлопал Захарченко по щеке и обошел, — Не убежите?

— Не дождетесь!

* * *

Дуэль решили провести на склоне одной из гор. С темного неба пошел мелкий дождик. В качестве судьи пригласили местного доктора, секундантами выступили Николай и Захарченко.

Сначала с Лермонтовым порывались пойти его друзья, но Михаил Юрьевич остановил любые попытки словами: «Мы идем стреляться, люди могут пострадать.» Поэтому на склон пришло только пять человек, остальные ждали в городе.

— Вадим, черт тебя побери, ты видел отряд охотников у этого Лермонтова? Если ты его убьешь, то они нас в этих горах достанут. Если тебя они не убьют, то мне еще жить хочется.

— Ты нагнетаешь краски, — Вадим сверился со временем по карманным часам. Одиннадцать ночи. Они будут стреляться под луной, которая иногда проглядывала через дождливое небо. На холме пахло мокрой пылью и свежей зеленью.

— Мишель, да сдался тебе этот франт, — на другой стороне поляны Николай уговаривал Лермонтова, — дай человеку спокойно выслужить чин и уехать из этих проклятых гор.

— Спокойно выслужиться? Ха, да Вадим Борисович Беркутов, дебошир не хуже меня. Государь его сослал за какой-то скандал в столице.

— Беркутов? — обреченно уточнил Николай. Из него как воздух выпустили.

— Ну да, последний год общество щелками стращал. Ты не слышал?

— Слышал, — у Николая пропало выражение на лице, — Мишель, стреляй тогда в сердце, чтобы он не мучался.

— Вот-вот, побольше веры в товарища! — они пошли к судье.

— Вы еще можете решить все миром, господа, — предположил судья, но видя суровые лица оппонентов горестно вздохнул, — Тогда выбирайте оружие.

Он открыл коробку с парой кремневых пистолетов. Михаил и Николай уже проверили, чтобы они были заряжены. Противники разошлись на пятнадцать шагов. Грянул гром, резкой вспышкой отразившийся в намокших камнях, металле пистолетов и пенсне Вадима.

Судья опустил руку, и прогремели выстрелы. Пистолет вылетел из рук Лермонтова, поэт пошатнулся и упал.

— Черт, — Захарченко закрыл лицо рукой.

Николай побежал к Михаилу Юрьевичу и закричал:

— Доктор! Сюда, помогите.

* * *

Вадим сидел у кабинета полковника Петра Петровича Несторова и делал вид, что раскаивается. Открылась дверь и вышел Захарченко.

— Пошли.

Они спустились на первый этаж и вышли на улицу к главной дороге Пятигорска. Шли молча, пока дом полковника не скрылся за поворотом.