криви, у любого казака или ветерана спроси. Я, когда уезжал, случай был: на рынке подрались прибывшие рекруты с чеченцами. Командир отправил местный полк, разнять, так сказать, драчунов. Так что ты думаешь? Полк полез бить морды рекрутам за чеченцев. Командиру потом объяснили, мол мы с ними бьемся уже много лет, считай наши.

Вадим задумчиво почесал щеку. Они остановились рядом с казармами. Захарченко сразу отправился убеждать высокое начальство отправить его с двумя поручиками на вольные хлеба. Меньше народу — больше кислороду.

Вадим же с Ефимом отправились на рынок, чтобы посмотреть товары. За время в дороге руки у Ефима стали получше, и он уже сам мог таскать вещи.

Волы тянули груженые товаром повозки по главной улице до самого рынка. Там стоял галдеж, и от людей было не продохнуть. Вадим проталкивался сквозь человеческий океан к многочисленным торговцам. Горцы продавали почти все: скот, ткань из шерсти верблюдов, лес, пшеницу и рожь, покупали же оружие, инструменты из металла, коней. К Вадиму пристал особо ревностный продавец персидских ковров, который устал от долгого путешествия и уже месяц не мог продать товар. Вадим старался объясниться жестами, но безуспешно, поэтому пришлось дать пять рублей нахалу и уйти с ковром. Вот мимо чего он не смог пройти, так это целая корзина свежих персиков, которую сгрузили прямо с осла.

— Друг, почем? — спросил Вадим больше кивая, чем надеясь на понимание.

Суровый горец с впалыми щеками и густой бородой показал все пальцы на руках. На указательном правой руки не хватало пары фаланг, поэтому Вадим уточнил:

— Это десять или девять с половиной?

— Вашблогородие! — Ефим локтем толкнул Вадима. Торговец улыбнулся, обнажив зубы, и засмеялся.

— Хорош рус, хорош! Девять, за все.

— Ну у вас и цены, — цокнул языком Вадим и протянул ассигнацию.

— Только железом.

— Пожалуйста, — пожал плечами Вадим и отсчитал серебряники, на что горец протянул ему вожжи от осла и пошел вглубь рынка.

— Вашблогородь, и как это понимать? Нам же не дадут харчей не на казенного осла, — Ефим даже взгрустнул.

— Разберемся. Ты ковер лучше грузи и пойдем дальше.

Они ходили по рынку допоздна, накупив свежих фруктов и тканей. Местные торговали хорошим шелком, мимо которого Вадим не смог пройти.

По городу ходили патрули, они следили за порядком и проверяли приезжих. Вадима останавливали несколько раз, но чисто для видимости. Город еще не полностью стал гражданским и за порядком здесь старались следить. Ефим с нагруженным ослом отправились в расположение части. Вадим же заглянул в заполненный офицерами кабак. Захарченко занял стол и теперь ждал там Вадима с тарелками дымящейся баранины.

Капитан сидел в компании Лермонтова с начатой бутылкой молодого вина под мясо.

— О, господа, а как же подождать боевого товарища? — удивился Вадим и сел за стол.

— Мы тебя уже час ждем, — объяснил Захарченко, — я заказ сделал, думаю ты не против.

— Нормально. Как прошло? Главный не удивился, что ты пришел один отчитываться.

— Он сказал, чтобы вас обоих он в городе не видел без особой на то причины. Хоть в горах селитесь.

— Вот она немилость государя, — Лермонтов рукой без пальца зачесал волосы.

— А Это тост! — Вадим поднял кружку с вином.

* * *

Выходить на задание решили следующим же утром. Высокое начальство отправляло капитана Захарченко с вверенными ему людьми разоружать аулы местных. Затея гиблая, но начальство периодически пыталось ее продвигать.

Когда поручик лейб-гвардии Лермонтов пошел в часть, то состоялся один разговор:

— Что придумал? — Захарченко наклонился к жующему персики Вадиму.

— Разделимся. Я пойду с поручиком и его охотниками, ты с ветеранами. Мы идем первыми и разведуем, если аул чист, то идем дальше, если же что или кого находим, то здесь твоя очередь.

— А почему ты с Лермонтовым? Не поубиваете друг друга?

— Что они мне сделают? Это тебе в спину выстрелить могут, народ-то дикий, а мне что?

— Почешешься, может, — кивнул Захарченко, — но люди вроде с понятием. После битвы у переправы выспрашивали про ружья твои, револьверные. Вон сейчас сказки рассказывают, — Захарченко кивнул в угол кабака, где сидели охотники и рассказывали истории друзьям.

— Жаль, что генерал нас не милует, я же ему хотел продавать ружья.

— Продашь еще.

— Дай бог, — Вадим встал из-за стола, чтобы пойти в часть, — и не забудь, где встречаемся!

Вадим проверял почту и кушал персики под пахучей свечой. Захарий Давидович писал из Грузии, что ждет Вадима в любой момент. Он уже получил дубовые бочки для коньяка и первые станки для игристого шампанского. Сейчас этот грузинский князь выкупал горные источники, чтобы создать несколько марок коньяка.

Из Питера писали о прибытии новых клиперах, которые построили во Франции. Их загружали шелком, дорогой одеждой и мебелью для продажи в Европе. Максим расширял механический и станковые заводы. Вслед за Есиславом новые пилы захотели купить другие промышленники. Дело шло.

Самым интересным были сообщения с Дальнего Востока, где один неугомонный генерал-губернатор начал добычу золота. Для обмена с Живым Александром Ивановичем Вадим выработал систему очков. Например, одно казнозарядное ружье оценивалась в сто пятьдесят очков, ящик взрывчатки в пятьсот, в те же пятьсот оценивался килограмм серебра или десять грамм чистого золота. Грубо, но понятно. Отдельно Вадим выделил технологии и специалистов, которых мог набрать в Европе. Так, он уже готовил новые станки для промывки золота. Оставался главный вопрос — доставка. Александр Иванович согласился, что он будет оплачивать все расходы на доставку, но в замен Вадим должен помочь с разведкой полезных ископаемых. На что Вадим громко посмеялся, описав несколько известных месторождений в Хоккайдо.

В добыче они выбрали стратегию опустошения окраин. Сначала опустошали не самые доступные, а наиболее отдаленные и спорные территории, где существовал риск вражеской атаки.

В чем удалось договориться, не торгуясь, так это в единой политической воле. Вадим гарантировал всестороннюю поддержку походам генерал-губернатора в обмен на прямой выбор целей. Александр Иванович доверился коллеге в вопросе выработки главной стратегии. Не сразу, но куда деваться, если почти полностью отрезан от европейской России тысячами километров тайги или замерзших морей.

Замезших морей. Вадим забарабанил пальцами по столу, прежде чем достал ручку и написал письмо Есиславу. В нем он просил купить верфь, чем больше тем лучше, пусть и не самую обустроенную. Деньги бы брались из фонда компании Вестник.

* * *

Они вышли рано утром, не встретившись с Захарченко.

— Вот и прощай Владикавказ, — Лермонтов что-то записывал в книжку карандашом. На время остановки поручик лейб-гвардии пропал, но к назначеному часу явился.

Как и договаривались раньше отряд разделился на две части.