А отделенный, свой парень, видавший виды, еще долго, колотяВасю с Юсуфом по спинам, повторял взахлеб:

– Ну, Вась, у тебя и пес был! Героический! Ты представляешь,добежал до ворот, до часового, весь продырявленный, и там только – хлопзамертво! Ух, пес! Героический! Жалко, спасу нет! Долг выполнил, а! Хоть тыпамятник ставь!

Василий кивал, помалкивал. Говорить ничего не хотелось, да икто бы поверил? Попозже, улучив момент, когда они остались одни, в отдалении отпрочих, подошел Юсуф и задушевно попросил:

– Никому не рассказывай, пожалуйста. Очень прошу… К чему?Мне и так-то не следовало… Хорошо хоть старики не узнают…

Василий без раздумий кивнул:

– Будь благонадежен.

И он добросовестно молчал о случившемся почти полвека.

Случилась эта история в Республике Коми, летом тридцатьдевятого.

Нужно было подобрать одного ежовца. Из пересидевших чистку.Из наших же. Его в свое время, когда сняли Николая Ивановича, покритиковали какследует, но не тронули, оставили в рядах – только из областного управлениявышибли за неоправданные и осужденные партией перегибы. Загнали уполномоченнымк спецпоселенцам, был там такой медвежий угол, глухомань страшная, кудадоберешься только по воде или по воздуху. Ну, лесоповал, конечно, –источник валюты для государства. Лагпункт, не особенно большой по тем временам,плюс – поселенцы.

В общем, в одно прекрасное время наверху решили, что егонужно подмести окончательно. Изъять из обращения, так сказать. Не знаю, пришлатакая установка из столицы или решали на месте. Я тогда был молодой, внебольших званиях, и в такие дела мы без нужды с лишними вопросами не лезли. Меньшезнаешь, дольше проходишь в бесконвойных, ха…

Во всем этом деле имелась определенная деликатность.Поправка на ту самую глушь. В городе брать проще – даже если сдуру сиганет вокно, долго не пробегает. А впрочем, не припомню, чтобы – сигали. Человек приаресте как-то так своеобразно цепенеет, знаете ли. Особенно свои, бывшие наши,из рядов. Он же прекрасно понимает, в какую махину его затягивает, в какоймеханизм. Не побрыкаешься особенно.

Это – в городе. А вот в глухомани, можно сказать по секрету,порой оборачивалось по-разному. Во-первых, на природе человек себя ощущает не впример вольнее. А во-вторых, есть некоторая дикость. Я не о характеречеловеческом, а об окружающей среде. Сотрудник органов в полной форме на фонедикого леса смотрится иначе, чем в городской квартире, есть некоторые нюансы,понимаете? Всякое случалось. И пытались хватать пистоль из-под подушки, и вокно прыгали… Под боком у нашего намеченного – глухомань. Его команду местныерядовые сотрудники могут сдуру и выполнить, вроде: «Это переодетые контрики,стреляй их в хвост и гриву!» Оружие при нем. Жить хочется… Учено выражаясь,бывали прецеденты.

Короче, нас забросили катерком в ближайший населенный пункт,вроде райцентра, а оттуда мы пошли на лодочке, на веслах. Там всего-то по водебыло километров десять. По реке, по течению, потом через озеро, из озера попротоке в соседнее озеро, а там уже и объект квартирует. В тех местахречек и озер… Чертова туча. Что грязи. Настоящая паутина. Лабиринт. Многие межсобой соединяются, и, если знать пути, можно проплыть, вот право, не соврать,километров на полтысячи, а может, и до самого Северного Ледовитого, еслипозволят. Только кто позволит?

Проводника нам дали. Проверенный такой был лоцман,зарекомендовавший себя сотрудничеством. И нас трое. Должно было хватить –забегая вперед, скажу, что хватило.

Отплыли затемно. Чтобы на рассвете, когда лучше всегоспится, причалить и прихватить клиента тепленьким. Плыли без приключений ировным счетом ничего не опасались – секретность была обеспечена, проводник,ясное дело, знал, кто мы, а вот зачем плывем, ему ведать не полагалось. Такчто, по предварительным раскладам, все козыри были у нас.

Плывем. Уже начало светать. Знаете, такое время – туман надводой уже подрастаял, только кое-где ползет клочьями, на берегу меж деревьевпутается, не темно и не светло, уже не ночь, но еще не утро, и помаленечку этаквсе светлее делается, яснее… Зыбковатое все вокруг, нереальное чуточку. Не точтобы тревожно, но состояние души своеобразное, особое… Бывает такое утречкомна природе.

Миновали озеро, прошли протоку, вошли во второе озеро.

И тут оно поднялось из воды. Совершенно внезапно. Ни шума,ни рева. Просто метрах в двадцати от нас вода вдруг расселась, и поднялосьогромное, темное, длинное, живое…

Нет-нет-нет, не ящер! Никаких там Несси, никаких ящеров,ручаюсь! Оно было мохнатое, понимаете? На всю длину. А длина, если прикинуть…Подлиннее быка… Метра четыре. Или пять. Хотя тогда со страху показалось, чтооно вообще – с пароход. Но это вряд ли. Это со страху. Метров пять, никак небольше.

Длинное такое, мощное, сплошь в шерсти. Лап не видно.Шерсть, конечно, не торчала – оно ж только что из-под воды – лежала длиннющимитакими прядями, аккуратно, будто расчесанная, водой истекала. Темная шерсть,буроватая. И уж никак не медведь. Что мы, медведей не видели? Нет уж, это былонечто, совершенно науке на известное, даже нашей, самой передовой в мире.

Ну, на что оно может быть похоже? Выдра, бобер… Кто у насеще живет в воде, но не ящер? Нет, бобер как бы пузатый, а оно было длинное, нехудое, нет, но и не пузатое. Ловкое такое. Точно, не ящер. Хотя форма тела иголовы осталась непонятной – сплошная шерсть. Оба глаза были видны отчетливо.Такие темные плошки, вроде мячиков. Моргало. Нет, глаза не светились. Такие…внимательные глаза. Не глупые, нет. Внимательные… Цепкие. Как у хорошегоследователя.

Ну, весла мы бросили тут же. Ветра нет, ни ветерка, течениятоже – откуда в озере? – лодочку чуть-чуть покачивает на той волне, чторазошлась, когда оно вынырнуло. Мы так и обмерли, язык, извините, в жопе,пошевелиться страшно, да и не получается. А оно тоже не дергается. Лежит себена воде, головой поводит чуточку и пялится на нас. В общем, если это не….ец, то что тогда ….ец…

Нет, у нас, конечно, с собой было. Шесть пистолетов на троих– три табельных «ТТ», два ТК[4] и наган. И лимонка у старшего,на всякий пожарный. Только сразу было ясно, что работать по нему пистолетами –дело безнадежное. Громадина. А лимоночка только одна. Если не завалишь спервого раза – перетопит, как котят. Пополам пережамкает. К такой туше зубыдолжны прилагаться соответствующие. Да и зубов не нужно – навалится пузом налодку, и конец…

Сколько мы так играли в гляделки, я до сих пор не знаю. Ктобы засекал время… Не час, конечно. Гораздо меньше. Но, как водится, показалосьцелой вечностью. Красиво говоря, вся жизнь перед глазами курьерским поездомпронеслась. Это мне сейчас уже не страшно, через сорок лет, а тогда…