— Что вы. делаете?

Вместо ответа его палец в перчатке проник в её попку, тугую и узкую, сзади, и Кира вскрикнула. Это было немного больно, но возбуждало.

Но она не хотела его так, чёрт подери! Её клятва не обязывала её!

… Или хотела?

Неважно. Он был Тёмным Лордом, и этого он от неё не получит.

— Уберите от меня руки, — твёрдо сказала она. — Я сказала, что не хочу!

— Дерзость, — констатировал он. — Которая будет наказана в своё время. Впрочем, она уже наказана, не так ли? Расслабьтесь, иначе будет больнее.

— Отвяжите меня!

— Я не разрешал вам говорить.

Его палец начал двигаться в ней, и Кира ощутила новую волну возбуждения. Если бы он потрогал её не там, а между ног, где она так ждала его.

Но кажется, она начинала наслаждаться его прикосновениями везде.

— Если бы я по-настоящему не хотела, — прошептала Кира еле слышно, — вы бы остановились?

— Да. Тихо.

Едва он размял её внутри, к первому пальцу присоединился второй, и Кира невольно ахнула. Мягкие наполняющие её движения… и её Тёмный Лорд, прижимающая её, прикованную, к своему бедру.

А потом пальцы его второй руки в перчатке, жёсткие и холодные, взяли её там, где она хотела его больше всего, нажимая на её чувствительную горошинку, резко проникая в неё, касаясь грубой кожей. Заставляя резко и тяжело дышать от возбуждения, и одновременно мечтать, чтобы это закончилось: его пальцы сзади были слишком большими, слишком твёрдыми, она не выдерживала его там, она не могла, она больше не могла.

— Не надо, — взмолилась она. — Я же не выдержу, я.

Вверх и вниз, его пальцы двигались по самой чувствительной точке её тела, и Кира с протяжным стоном выдохнула. Голова кружилась от собственной беспомощности, и одновременно его жадные, грубые пальцы возносили её на вершину блаженства. Она глянула на себя в зеркало, разгорячённую, раскрасневшуюся, с полуоткрытым ртом — и поймала его взгляд, в котором больше не было привычной холодной насмешки. Только туман желания.

Болезненное, грубое, чувственное удовольствие. Она сама, прикованная и стонущая, истекающая влагой. Его пальцы, двигающиеся всё быстрее, доставляя ей всё более острое наслаждение. И хмельная пелена, делающая всё немного ненастоящим. Он причинял ей боль пополам с наслаждением, он раздел её, он владел ею, и сейчас она не возражала бы, даже если бы он нарисовал ещё одну руну на её теле.

Сейчас, в эту секунду, даже умирая от тяжести его пальцев между своих расслабленных ягодиц, она была его собственностью. Целиком.

— Покорная, — прошептал он. — Моя.

Ей не хватало только этих слов, чтобы внутри расцвела сверхновая.

— Вы, — прошептала она, обмякая в кандалах со стоном и чувствуя, как его пальцы освобождают её, на миг замирая на тонкой талии.

Шелест кожи о пол; он сбросил перчатки. Провёл рукой по её щеке сзади.

— Хочу тебя, — прошептал он. — Боишься?

Хочет её? Там, в самом узком её месте, где она едва выдержала два пальца?

Последний хмель выветрился из её головы.

— Да, — выдавила она. — Очень.

Он вдохнул аромат её волос. Кира снова перевела взгляд на них в зеркале. Обнажённая рыжая девушка, прикованная к потолку и мокрая от желания, и порочный соблазнитель в чёрном, готовый сделать с ней что угодно.

— Нет, — наконец сказал он. — Ты должна прочувствовать первый раз полностью.

То есть он всё-таки будет. Её первый раз.

— Но я правда… — начала она, и он прижал палец к её губам.

— Я научу тебя не бояться. Ты захочешь этого сама, Кира Риаз. Но не сегодня.

Он обошёл её, оказываясь к ней лицом, и медленно начал раздеваться. Взгляд Киры спускался по его сильному мускулистому телу, не отрываясь от её любимой дорожки на животе, ведущей вниз, к паху.

К его возбуждению.

Оставшись обнажённым, он положил руки ей на бёдра, медленно гладя их.

— Он или я? — прошептал он, глядя ей в глаза.

— Вы одно, — хрипло прошептала она. — Верните себе воспоминания, и вы сами это поймёте.

— Если вы ещё раз мне это предложите, я вас придушу, — холодно произнёс он. — Точно так же, как он. Он делал это с вами в моменты наслаждения, правда?

Кира сглотнула. Тёмный Лорд усмехнулся.

— Но между нами есть разница. Я не желаю становиться сентиментальным слюнтяем, которого в отвращении бросила даже собственная любовница.

Он прижал её к себе плотнее.

— Вы видели, на что я способен, и я говорю не о ласках. — Его большие пальцы переместились с бёдер на её нежные части. — Смог бы он уничтожить главу Министерства так быстро? Да он даже не смог отвертеться от убийства этой жалкой девчонки Лорейн Ши, и был вынужден продать вас этому хлюпику Хили!

— Я согласилась сама, чтобы спасти себя и его!

— А он, чёрт подери, должен был спасти вас! — Тёмный Лорд повысил голос. Так, как никогда не повышал его профессор Деннет. — Не желаю становиться им даже в страшных кошмарах. Что вы вообще нашли в нём, чего нет во мне?

— Мы были счастливы, — тихо сказала Кира. — Он любил меня.

— Любовь невозможна.

От его ледяного тона она содрогнулась.

В следующий момент Тёмный Лорд подхватил её ноги и развёл в стороны. И насмешливо посмотрел на неё.

— Счастливы? Девицы вроде вас принимают за счастье что угодно. Например, это.

Разводя её ноги шире, он бросил своё тело вперёд, вторгаясь в неё без предупреждения, и прежде, чем Кира успела даже подумать, её тело послушалось его приказа, раскрывая бёдра ему навстречу.

Она хотела его. Горячие толчки были музыкой для её тела, и пусть даже он мог доставить ей лишь это счастье, она взяла бы и его. Кира закрыла глаза. Прикованная, как тогда, в самый первый раз… Он брал её, это было его тело, и пока он молчал, она могла притвориться, что ничего не изменилось, что её брал не Тёмный Лорд, нет: это тот, кого она всегда ждала, занимался с ней любовью.

— Маленькая лгунья, — вдруг прошипел он, замедляясь в ней.

Кира застыла в оковах. Он догадался.

— Откройте глаза, — последовал короткий приказ, и она послушалась, глядя в его разъярённое лицо. — И не отрывайте от меня взгляд. Я хочу, чтобы вы прочувствовали всё.

Он притянул её к себе, вторгаясь бешеными рывками, и она невольно подстроилась под его ритм. Кира закусила губу, сдерживая крики. Ей было больно — и одновременно сладко; он терзал её лоно, и она хотела ещё. Ей хотелось дикости, необузданности, страсти — и она запрокинула голову, отдаваясь ей.

Резкий окрик вернул её взгляд вниз, к его лицу. Холодный взгляд впивался в неё, вторгаясь так же бесцеремонно и резко, как его мужская твёрдость в её влажную глубину.