лишь одна тактика среди многих, доступных автократам. Вдобавок к внедрению передовых технологий (см. главу 4) и применению других незаметных махинаций, фальшивые демократы могут также постараться и добиться признания, выбрав правильную аудиторию. Вкладывая средства в лояльные режиму гражданские группы и отправляя на участки «правильных» наблюдателей, настроенных на одобрение результата, автократы могут создавать потемкинских наблюдателей, чтобы они следили за потемкинскими выборами. Иными словами, деспоты и фальшивые демократы выворачивают институт наблюдения себе на пользу – проправительственные наблюдатели всегда будут хвалить качество выборов, какими бы скверными они ни были[537].

Благодаря этому процессу лидеры могут удостовериться, что получат дружескую поддержку своих электоральных побед, которую впоследствии можно будет цитировать, торжественно вступая в должность. В лучшем случае положительные оценки от бутафорских экспертов помогут убедить общественность, что выборы были легитимными. В худшем – независимые наблюдатели оспорят радужные отчеты, но не смогут перекрыть их целиком, и в глазах электората обе точки зрения будут иметь равное право на существование, то есть липовые эксперты смягчат удар от критики из независимых источников. В мире политического театра это равноценно подсадному зрителю, который помогает фокуснику завоевать доверие публики к своим трюкам.

Внедрение всех перечисленных стратегий одновременно позволяет лидерам задрапировать неприглядный фундамент, на котором зиждется их власть. В свою очередь, это снижает стоимость фальсификаций и улучшает репутацию текущего лидера сразу с двух сторон. На международной арене режим может ссылаться на позитивные отчеты экспертов, чтобы обеспечить себе доступ в клуб респектабельных цивилизованных стран, что позволяет присоединяться к потокам финансовой помощи и прямым инвестициям из-за рубежа. А внутри страны высокие оценки экспертов можно использовать как элемент пиар-кампании для повышения рейтинга. Кроме того, «предательство» со стороны международных наблюдателей и их неспособность отстоять демократический процесс может деморализовать оппозицию – протестно настроенные граждане поймут, что перспективы перемен весьма призрачны.

Впрочем, не все главы государств утруждают себя спектаклями. Например, лидер Северной Кореи Ким Чен Ын или президент России Владимир Путин не особенно переживают о том, одобрит ли Запад их показушные выборы. Они без стеснения переизбираются и почивают на лаврах своих оглушительных побед.

Однако большинство лидеров все-таки пытаются сыграть в легитимность, потому что, как мы увидим в заключении, она повышает шансы режима на выживание. Но перед фальшивыми демократами стоит одна проблема: потемкинские выборы не даются всем одинаково легко. Хотя любое правительство может попытаться прикрыть свои темные дела поверхностным реформаторством, получение международной поддержки во многом зависит от того, удастся ли предложить иностранным державам привлекательный стимул, чтобы они не слишком приглядывались к гниющим конструкциям за разукрашенным фасадом. Как фокусник, выполняющий трюк, потемкинские выборы производят наибольшее впечатление, если вы изначально готовы обманываться.

За последние 30 лет целый ряд западных правительств вложил существенное время и деньги в продвижение демократических институтов за границей. Количество ресурсов, потраченных в этом направлении ведущим американским бюро – Агентством по международному развитию (USAID), – выросло с $103 млн в 1990 году до $1 млрд в 2005-м. Хотя существенную часть этих денег потратили на Афганистан и Ирак, инвестиции USAID отражают более широкую тенденцию: в 2007 году «страны, входящие в Евросоюз, суммарно потратили около 2,5 млрд евро на поддержку демократии»[538]. В рамках этой впечатляющей кампании большое число умных и увлеченных активистов развернули огромный спектр проектов, направленных на улучшение работы демократических институтов – начиная от укрепления гражданских объединений и заканчивая борьбой со скупкой голосов и отстаиванием независимости избирательных комиссий.

В то же время есть случаи, когда демократия была очевидно принесена в жертву во имя иной, более веской причины. Самый очевидный мотив для мировых держав одобрять мутные выборы – это сохранение хороших отношений с правительством, чтобы получить доступ к ресурсам и преследовать свои геостратегические цели[539]. В этом отношении ресурсные богатства и расположение государства играют важную роль в вопросе того, можно ли уменьшить цену фальсификаций. Важность этих факторов становится понятной, если ненадолго вернуться к нашему примеру с Азербайджаном. В 2013 году западные наблюдатели поддержали коррумпированные выборы не просто потому, что были слепы к совершенным нарушениям, – они специально не открывали глаза. Почему? Ответ кроется в геополитике.

Азербайджан расположен в Каспийском регионе, богатом энергоносителями. Следовательно, это ключ к будущим европейским поставкам нефти и газа, что делает его стратегически важным и для США, ведь страна выступает противовесом для растущей зависимости Европы от российских энергоресурсов. От Джорджа Буша до Барака Обамы американская внешняя политика активно вкладывалась в Каспийский бассейн, рассматривая это как возможность уменьшить российские рычаги влияния на Европу[540]. Более того, Азербайджан развивает проект Южного газового коридора – трубопровода, соединяющего газовое месторождение Шах-Дениз (в котором находится 1,5–3 млрд баррелей природного газа) и Италию[541]. Короче говоря, Азербайджан получил карт-бланш, потому что западные страны поставили в приоритет свои стратегические отношения с режимом, а не приверженность демократическим принципам.

Это очевидно из того факта, что, несмотря на публичные заявления наблюдателей, имелось более чем достаточно доказательств электоральных злоупотреблений, чтобы объявить выборы профанацией – если бы международное сообщество того захотело. Наблюдатели из ОБСЕ (Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе) зафиксировали серьезные нарушения на целых 58 % избирательных участков из числа посещенных[542]. Другими словами, более чем в половине случаев они своими глазами видели ту или иную форму фальсификаций. И несмотря на это, другие группы и крупные международные игроки приняли решения подчеркивать положительные стороны, а негативные не трогать.

Конечно, стратегические запасы нефти и газа – не единственный фактор, который может заставить международное сообщество придержать критику. Некоторые выборы получают одобрение западных правительств, потому что проходят в странах, важных для их стратегической безопасности – например, в странах-союзниках по борьбе с терроризмом. Пакистан после теракта 11 сентября 2001 года стал ярким примером такой стратегии, но иногда подобная логика распространяется даже на такие страны, как Уганда[543]. В других случаях незаслуженные похвалы за шарлатанские выборы получают ключевые торговые партнеры. И конечно, ряд стран, таких как Саудовская Аравия, даже не утруждается проводить выборы, но все же остается в привилегированном положении для Запада – из-за комбинации экономических и военных интересов.

Таким образом, лидеры, чьи страны защищены от международного давления по причине экономических и политических связей с западными державами или из-за своих ресурсов и расположения[544], при организации потемкинских выборов рискуют меньше всего. Но здесь снова важно отметить, что международное влияние – это не просто перманентный фактор, который автократу остается принять как данность. Напротив, он может формировать и взращивать такую ситуацию. С одной стороны, трезвый экономический менеджмент для роста ВВП, обеспечение людей рабочими местами и сокращение зависимости от западной помощи могут лишить иностранные правительства рычагов власти, с