Улицу впереди перегораживала очередная баррикада. До капитальной линии укреплений было меньше километра. За ней и по флангам мерцали вспышки дульного пламени. Александр Козырев мгновенно оценил ситуацию: обойти укрепления не удастся. Слева и справа высились полуразрушенные от артиллерийского огня здания. Верхние этажи были снесены артиллерийским огнем, но из подвальных окон, превращенных в долговременные огневые точки, лупили длинноствольные противотанковые пушки.

«Как фрицы затащили туда орудия? По частям разбирали и собирали вновь?..» – не ко времени подумал Александр Козырев.

– Коля, е…ни двумя «облегченными» снарядами по баррикаде. А потом – осколочно-фугасным – по левому и правому зданиям. В подвале – укрепленные огневые точки. Расколоть их будет непросто.

– Понял, командир, – гвардии лейтенант Гутченко вместе с заряжающим загнал снаряд и метательный заряд в камору гаубицы. Закрыл массивный поршневой затвор. – Дистанция?

– Восемьсот пятьдесят, поправка влево две тысячные.

– Принял, дистанция восемьсот пятьдесят метров, поправку ввел, – Гутченко довернул маховики горизонтального и вертикального наведения.

– Огонь!

– Выстрел!

Привычно грохнула могучая гаубица. Два 100-килограммовых снаряда разнесли немецкую баррикаду в пух и прах. После того как осели дым и пыль мощных взрывов, в баррикаде зиял приличных размеров пролом.

Гидравлические домкраты выдвинулись по бортам «атомной самоходки», воспринимая частично ее 75-тонный вес и будущую отдачу.

Следующие залпы разрушили оба дома до основания. Взрыв снаряда весом 246 килограммов, с сорока пятью килограммами взрывчатки внутри похоронил заживо орудийные расчеты в подвалах. Путь нашим штурмовым группам в глубь квартала был открыт. Башнер добавил прицельно из 85-миллиметровой пушки несколько снарядов в глубь улицы. Уж очень подозрительными показались ему некоторые дома…

Автоматчики с «ППШ», пара пулеметчиков с «РПД-44», огнеметчик с ранцевым огнеметом и в темных очках-«консервах». Снайперы, как им и полагается, оставались невидимыми. Один из автоматчиков грохнул прикладом о броню.

Козырев открыл массивный люк в корме боевой рубки самоходки и выглянул наружу:

– Тебе чего, «царица полей»?

– Прикройте огнем, пока мы закрепимся на рубеже. Вон в том здании, – солдат махнул в сторону одного из полуразрушенных домов.

– Хорошо, сейчас вызову вам прикрытие, – кивнул командир самоходной батареи особой мощности и нырнул обратно в люк. – «Третий», это «Кайзер», прием.

– «Третий» на связи, прием.

– Выходи параллельной улицей к перекрестку и дальше – на запад по бульвару. Там прикрой пехоту у сгоревшей двухэтажки.

– Понял тебя, командир. Выдвигаюсь, конец связи.

Ближе к центральной площади сопротивление немцев становилось все яростнее. Советским танкистам приходилось буквально перемалывать баррикады и укрепленные дома. При этом запрещалось использовать «аэрозольно-химические» снаряды и «огневую шрапнель» со страшными зажигательными ампулами «КС». Был приказ – сберечь город, хотя бы его остатки. Вот и приходилось вгрызаться снова и снова в оборону фрицев.

На улицах городка немцы сосредоточили все оставшиеся у них танки. И прорвать бронированные линии укрепления могли только русские боевые машины.

Перед краснозвездной «атомной самоходкой» предстал совсем уж легкий для современного танкового боя «Панцер-III». Это была относительно поздняя модификация «Pz.Kpfw-III Ausf.H» с усиленной броней и защитными экранами на башне и по бокам корпуса. «Легкий средний» танк вооружался 50-миллиметровой пушкой «5-cm KwK-38 L/42».

Но сейчас боевая ценность «Тройки» уже стремительно скатилась к нулю. А усилить вооружение, «воткнув» ствол более серьезного калибра, не получалось из-за ограниченных размеров башни.

Выстрелы из 50-миллиметровой пушки немецкого танка сыпались, как горох, – и так же отскакивали от стальной «слоновьей шкуры» советской боевой машины.

Стычка произошла на той же самой «пистолетной» дистанции. Самоходка «ИСУ-280АТ» как раз вывернула на узкую улочку, попутно своротив угол полуразрушенного дома. Стрелять по «Тройке» почти в упор, конечно, можно было бы, но командир самоходки рассудил иначе.

– Тарань его!

– Понял!

Танковый таран – это не просто отчаянный маневр бесстрашных русских воинов. Он является таким же тактическим приемом, как, например, и «танковая карусель». Более того, в некоторых фронтовых подразделениях и в танковых училищах во время Великой Отечественной войны этому специально учили. И, как показала практика, правильно делали. В результате таранов экипажи иногда выходили победителями в самых сложных боевых условиях и наносили врагу весьма значительные потери.

Первый в мире танковый таран выполнил наш, русский воин – лейтенант Семен Кузьмич Осадчий. Двадцать девятого октября 1936 года, еще в Испании, под Мадридом лейтенант Осадчий столкнул своим «Т-26» в лощину итальянскую танкетку «Ансальдо».

А один из первых танковых таранов во время Великой Отечественной войны уже 22 июня 1941 года совершил экипаж лейтенанта Гудзя. В восьми километрах от Яворова его «Клим Ворошилов» таранил танк «Pz.Kpfw-III» и бронетранспортер.

Вот и сейчас перед сверхмощной советской самоходкой был все тот же неприятельский танк «Pz.Kpfw-III». За все эти годы он, конечно же, нарастил броню, но остался все той же сравнительно легкой машиной. И теперь состоял на вооружении лишь в учебных частях или, как сейчас, в подразделениях Фольксштурма – немецкого ополчения.

Механик-водитель Костя Калинин помедлил немного, а потом прогазовал двигателем. Экипаж «Тройки» понял незамысловатый намек верно.

– Die Besatzung, verlassen sie den Panzer! – Экипаж, покинуть танк!

Словно черные тараканы, немецкие танкисты брызнули во все стороны из раскрытых люков угловатого «Панцера».

– Вперед, на таран!

Удар 75-тонной самоходки «ИСУ-280АТ» смял угловатый «Pz.Kpfw-III», словно бумажный. Стальные звенья гусениц рассыпались, катки отлетели в разные стороны. Лобовая бронеплита раскололась, а борта вместе со стальными экранами пошли волнами. Приплюснутая квадратная башня с полукруглой орудийной маской покосилась. С пронзительным и протяжным скрежетом советская самоходка повернулась на месте, вдавливая обломки брони в развороченную мостовую.

– Вперед! Только вперед!

Сомкнутый строй «атомных самоходок» продвигался с неумолимостью судьбы, расстреливая баррикады и укрепленные огневые точки немцев из сверхмощных гаубиц и 85-миллиметровых полуавтоматических башенных пушек. После строя «ИСУ-280АТ» оставались только обгорелые развалины и исковерканные груды дымящейся брони на изрытых гигантскими воронками старинных улочках.

На краснозвездные боевые машины сыпался град раскаленного металла, но крепкая нижнетагильская броня держала самые сокрушительные удары. Только два «артсамохода» остались стоять на перекрестках. Одна из машин была подбита шестью попаданиями 128-миллиметровых пушек «Маусов-II». Это был чуть ли не единственный достойный противник «ИСУ-280АТ». Получив столько попаданий, любой другой танк был бы уничтожен наповал. А советская самоходка сумела ответить из своего «главного калибра» – почти что в упор. Страшный взрыв осколочно-фугасного снаряда искорежил и 188-тонный немецкий танк. Так сказать, напоследок.