Олли, беспомощно смотря на отца. — Всё нормально. Нам нет нужды куда-то уезжать.

Расмуссен осторожно схватил руками плечо отца. Ольсен замер на месте и перевёл взгляд на сына, рассеянно хлопая глазами. Как Йоханесс мог забыть про Олли, про ещё такого маленького и глупенького, которому нужна была поддержка, нужна была забота. Олли стеснительный и замкнутый, но очень талантливый. Йоханесс, как и любой родитель, желал самого лучшего для своего ребёнка. И мужчина ни в коем случае не мог позволить Детройту разрушить жизнь своего мальчика.

— Солнце, нам нужно уехать. Я не могу объяснить тебе зачем, но нужно, поверь мне. Иначе… иначе Детройт засосёт нас в бездну.

— Но как же дядя Гловер? И Эльфрида? — испуганно прошептал Расмуссен. — Как же школа и твоя работа? Как же мои друзья?

— Иногда приходится жертвовать чем-то важным для себя, чтобы жизнь не пожертвовала тобой, — покачал головой Йоханесс. — Если мы не убежим из этого города грехов сейчас, то не сбежим никогда. А тогда, я знаю, наступит конец света для нас с тобой.

— Что ты такое говоришь? — пробормотал Олли. — Пап, тебе плохо?

Раздался телефонный звонок, из-за чего Йоханессу пришлось отойти от сына. Расмуссен, потеряв поддержку, пошатнулся, поэтому тут же сел на пол, прижав к груди коленки. С глаз ручейками лились слезы. Оливер вспоминал Молли, маленькую девочку, с которой у него было так много общего. Они могли бы гулять, держась за руки, обсуждать любимые книги… А Лекса? Она самое яркое солнышко, которое своими тёплыми лучами согревало сердце Оливера. Что Расмуссен будет делать без неё? Ведь она путеводный свет. Но если отец сказал, значит, других вариантов нет. С переездом в Детройт действительно многое изменилось, причём не в лучшую сторону. Может быть, только в Дании всё может наладится?

Ольсен вышел в коридор, пристально рассматривая стоящий на небольшом комоде телефон. Он продолжал отчаянно звонить, наплевав на то, что хозяева дома могут спать. Сердце в груди бешено колотилось: Йоханесс невольно вспоминал недавнюю ночь, которая началась с того же. Он не может себе позволить поддаться искушению. Он сильнее.

— Алло? — твёрдо произнёс Ольсен, дрожащими руками приложив трубку к уху.

— Добрый вечер, котик.

Йенс был готов разреветься, словно маленькая девочка. Этот голос он узнает из тысячи. Он выделялся среди остальных голосов, казался самым красивым и самым нежным, необычным и одновременно жестоким. Ольсен больно ударил себя по лбу. Нет, он не позволит инфекции победить.

— Добрый. Ты чего-то хотела? — спокойно спросил Ольсен. — Надеюсь, ты знаешь, что такое часы и не забываешь на них поглядывать. Уже достаточно поздно для звонков.

— Я знаю, что такое часы, — довольно промурлыкала Эрика.

— Это замечательно. Я уже испугался, что вы, богатые люди, совершенно сошли с ума от своего богатства, — все так же равнодушно произнёс Йоханесс, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от переполняющих его противоречивых эмоций.

— Котик, по себе людей не судят. Если ты идиот, то не значит, что все остальные тоже, — обиженно фыркнула Ричардсон. — Я только-только услышала твой голос, но ты уже успел меня выбесить. Как тебе это удаётся?! — вдруг с неожиданной восторженностью в голове воскликнула глава мафии. — А вообще-то у тебя есть минут…, — Эрика на пару секунд замолчала, — …минут двадцать, чтобы собраться. Твои новые друзья приедут за тобой.

— Зачем? — Йоханесс больно прикусил губу и скорчился в муках.

— Котик, я не понимаю: ты правда такой тупой или специально пытаешься меня вывести из себя? — хмыкнула мафиози. — Но я очень мстительна, ты знаешь?

— Могу догадываться.

— Тогда приготовься, милый, — томно прошептала Эрика. — Приготовься хорошенько. Этой ночью я не отпущу тебя просто так. Ты не отделаешься от меня просто поцелуем.

После этих слов Ричардсон сбросила. Ольсен, расплывшись в глупой улыбке, положил трубку на место.

— Олли, иди спать, — мягко произнёс Йоханесс, войдя в гостиную.

— Что? А как же… переезд?

— Нет. Эта глупая идея, — отрезал Ольсен.

— Ты говорил с тётей Эльфридой? Она тебя переубедила? — с надеждой в голосе спросил Оливер.

— Да, — соврал мужчина, отвернувшись от сына.

Расмуссен поднялся с пола и быстро подбежал к отцу, на радостях обняв его.

— Я так рад, пап! — воскликнул юноша. — Я правда очень рад!

— Да-да, я тоже, — отмахнулся Йоханесс. — Всё, иди. Теперь тебе точно пора спать.

— Да, ты прав, — энергично закивал головой Оливер. — Спокойной ночи!

— Тебе тоже.

Стоило только Расмуссену выйти из комнаты, как Йоханесс упал на диван, широко улыбаясь. И все-таки влюблённость — это красиво.

Глава 8. Видеть твой страх — лучшее наслаждение для меня

Я хотел бы быть твоим фотографом

или рисовать тебя мелом.

Я хотел бы быть географом

твоего тела.

© Евгений Соя

Laurel — Shells

Оливер медленным шагом подошёл к двери, ведущей в гостиную. После вчерашнего странного разговора с отцом юноше было, мягко говоря, не по себе. Ночью он долгое время не мог заснуть, желая подняться с кровати и пойти проверить, как там Йоханесс. Однако отец ведь не сумасшедший, верно? Расмуссен доверял мужчине, каким бы неадекватным он не казался подчас. Ольсен — взрослый человек, а у Оливера нет оснований не верить ему.

Парень постучался, но не услышал никакой реакции в ответ. Неприятное ноющее чувство в груди росло и заполняло быстро бьющееся сердце. Расмуссен попытался убедить себя в том, что рассеянный отец просто проспал, забыл завести будильник… да всё что угодно, в самом деле!

Оливер резко толкнул едва закрытую дверь и вошёл в комнату. На диване лежало свёрнутое в комочек покрывало, а на полу — неубранные вещи, которые вчера Йоханесс раскидал по гостиной в порыве странных мыслей. Всё лежало так, как и было оставлено вечером. Не хватало только самого Ольсена и колючих роз.

— Пап! — крикнул Оливер, забегая на кухню. — Папа, где ты? — Ванная комната так же оказалась пустующей. — Папа…

Расмуссен остановился в коридоре, растерянно хлопая большими глазами, отражающими сильный страх обычного напуганного ребенка. Юноша быстро стер подступающие слёзы и ринулся к телефону. Сейчас нет времени на рыдания. Оливер пообещал, что будет сильнее, чтобы помочь отцу.

Парень открыл маленькую книжечку, лежащую возле аппарата, в которой были записаны все известные Йоханессу номера. Расмуссен быстро листал маленькие странички, пытаясь найти фамилии на букву «П». Наконец, Оливер нашёл нужное имя: Эльфрида Пауэлл. Дрожащими руками юноша набрал нужный номер и тут же приложил трубку к уху, вцепившись в неё настолько крепко, насколько мог.

— Алло? — сонно протянула девушка на том конце провода.

— Тётя Эльфрида, это я, — тихим голосом