не мог сосредоточиться на учёбе. Он фактически не обращал внимания на тихие лепетания Молли, целиком и полностью погрузившись в тяжелые мысли по поводу своих отношений с Лексой. Олли перевел уставший взгляд на Фостер, когда та случайно уронила ручку на пол. Девочка казалась счастливой и взволнованной, видимо, ожидающей чего-то интересного от сегодняшнего «свидания» с Расмуссеном. С каждой секундой парень все больше и больше убеждался в том, что не сможет быть хорошим учителем и другом одновременно этим вечером.

— Таким образом, мы выяснили, что Джамбатиста Бенедетти, родившийся в Италии — это выдающийся механик, математик, астроном и теоретик музыки, — продолжала объяснять тему учительница. — Безусловно, он внес огромный вклад в развитие знаний человечества.

— Хотите сказать, что Италия дала миру не только мафию? — раздался чей-то нахальный голос.

По классу пробежался нервный смешок. Оливер невольно прикусил щеку, вспомнив слова отца, который сейчас мог находиться в лапах разъяренных гангстеров.

— Мы все с вами знаем, что мафия зародилась в Сицилии, однако это не повод ненавидеть и презирать Италию. Это по-своему великая страна, которая внесла огромный вклад в развитие науки, искусства и общества в целом, — ответила женщина, пытаясь оставаться такой же спокойной, однако ее голос едва слышно дрогнул.

К счастью, в классе больше не нашлось смельчаков, желающих продолжать развивать эту скользкую тему. Оливер давно заметил, что мафию люди могли бояться настолько сильно, что старались даже не упоминать ее в разговорах, словно достаточно лишь одного лишнего слова, чтобы возле тебя возник мужчина в широкой шляпе с револьвером в руке.

MELOVIN — Under The Ladder

После урока Расмуссен краем глаза заметил, как быстро вышла из кабинета Лекса, словно была панически чем-то обеспокоена. Оливер вспомнил недавний разговор, все еще звучащий в ушах, но быстро отмахнулся от неприятных воспоминаний и решил пойти следом за одноклассницей, чтобы узнать, что она не натворит никаких глупостей.

Все чувства парня навострились. Он бесшумно следовал за Лексой, вовремя скрываясь за поворотами, пока не дошел до женского туалета, куда и зашла девушка. Конечно, идти дальше было бы очень глупо, но Оливер никак не мог унять ощущение страха и беспокойства за свою, пускай и бывшую, но подругу.

— Олли, куда ты делся? Ты сказал, что подождешь меня возле кабинета, — раздался тихий голосок Молли.

Расмуссен обернулся и испуганным взглядом посмотрел на девочку. Выходит, ему сейчас нужно совершить выбор? Вероятнее всего, очень важный, который повлечет за собой большие последствия.

— Мы идем или нет?

Если Оливер пойдет с Молли, то, выходит, его дружбе с Лексой, которая длится гораздо дольше, чем влюбленность в Фостер, конец. Но больше волновало Расмуссена то, что подруга буквально тонула в негативных эмоциях, стала жертвой какого-то неприятного случая, убивающего ее. Лекса, всегда такая сильная и непоколебимая, могла когда-нибудь сломаться, не выдержать.

С другой стороны, если Оливер наплюет на предмет своих воздыханий, то можно позабыть о совместный рассветах и закатах, о тайных миленьких свиданиях, о том, как парень будет подкалывать цветочки в шкафчик Молли. Если Расмуссен выберет Лексу, то его любовь будет гореть пламенным огнем, так же, как и зарождающееся хорошее отношение Фостер по отношению к парню.

Оливер с горечью посмотрел на Молли и быстро подбежал к ней, крепко обняв за плечи, прижимая к себе.

— Молли, прости меня, пожалуйста, — руки парня предательски дрожали, голос становился тихим, а внутри росло чувство паники, но Расмуссен продолжал нежно и беспокойно гладить Фостер по острым плечам, в то время как она сама осторожно сцепила маленькие ручки за спиной юноши, прижавшись головой к его груди.

— Ты хороший друг, Олли, — тихо прошептала девочка. — И именно поэтому ты поможешь своей подруге.

Оливер чуть отстранился от Молли, ласково улыбнувшись на ее слова. Фостер отпустила юношу и сделала небольшой шажок назад.

— Не беспокойся обо мне, — нацепив добрую улыбку, пробормотала девочка, после чего резко развернулась и быстрым шагом ушла прочь.

Глупо полагать на то, что Молли этот поступок Расмуссена нисколько не задел. Конечно, она будет это помнить.

Оливер осторожно постучался в дверь, ведущую в женский туалет. Зайти туда просто так парень, конечно, не мог, но в голове совершенно не было мыслей о том, как узнать, все ли в порядке с Лексой. Есть ли внутри кто-нибудь, кроме нее?

Через пару секунд дверь отворилась. Из помещения вышла девушка с двумя толстыми рыжими косами.

— Что ты тут забыл? — фыркнула незнакомка.

— Из-звини… т-там не было девушки с короткими з-золотистыми куд-дрями?

— Там кроме нее теперь никого нет, — кивнула головой школьница и, отпихнув Оливера со своего пути, ровной походкой направилась вперед.

Расмуссен тяжело вздохнул: неужели ему придется зайти в женский туалет? Парень чувствовал себя крайне неловко, однако, кажется, этого настойчиво требовал случай. Юноша постучался еще раз на всякий случай и открыл дверь, тихо и осторожно проходя внутрь.

Lil Peep — Crybaby

Лекса сидела на подоконнике возле самой последней кабинки и что-то писала в своем черно-белом блокноте, который лежал на ее длинных тонких ногах. Оливер прокашлялся и сделал два небольших шага вперед, тем самым обратив внимание подруги на себя.

— Это женский туалет, — твердым голосом произнесла Лекса, после чего вновь вернулась к своему занятию. Больше всего Расмуссена пугали опухшие, видимо, от слез глаза девушки.

— Ты плакала, — прошептал Оливер, больно сжав губы.

— Не твое дело. Выйди.

Парень сжал кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Однако нельзя было просто взять и сдаться. Расмуссен знал, какой упертой может быть Лекса, но это не означало, что она на самом деле такая грубая и злая. Девушке нужна помощь, но она это никогда не признает, тем более сейчас, когда Олли успел ее задеть своими поступками.

Юноша сделал еще парочку небольших шагов, медленно приближаясь к подруге. Лекса резко закрыла блокнот и хищно посмотрела на парня.

— Я не хочу видеть тебя. Уходи! — чуть громче произнесла девушка.

— М-мне жаль, мне п-правда очень жаль, ч-что так получилось, — чувствуя небольшую нехватку воздуха от волнения, тихо начал Оливер. — Н-но раз-зве я сдел-лал что-то крим-минальное? Если я вл-вл-влюбл-лен в Молли, т-то это не знначит, что т-ты значишь для м-меня меньше, ч-чем она. Ты м-мой единственный д-друг, ты м-мой лучш-ший д-друг. Я в-волнуюсь о т-тебе. Я л-люб-блю т-тебя. Я н-не хоч-чу тебя тер-рять, — каждое слово давалась юноше с безумным трудом, Расмуссена словно душили в то время, когда он говорил.

Оливер опустил голову, пытаясь отдышаться, искренне ненавидя себя за свою слабость и беспомощность. Глаза юноши уже намокли от слез, и он ничего не мог поделать со своей