Волга свернула к подъездной дорожке, ведущей к школе. Вдоль нее была вырыта глубокая траншея, на дальнем конце которой стоял тарахтящий агрегат, отсасывающий из котлована воду. Двое рабочих в грязных спецовках подбоченясь, наблюдали за процессом.

Лейтенант коротко кивнул на яму.

— Уверен, что забрались в старый блиндаж, который мог запросто обвалиться. Там полно таких со времен войны. Некоторые связаны подземными ходами. Поэтому и найти быстро не могут. Вполне вероятно, что начали искать выход и заблудились. Откопаться изнутри тоже тяжело — есть риск еще большего обвала. Сидят, ждут, пока их спасут.

Машина затормозила у ворот школы. Белов посмотрел на лейтенанта и кивнул.

— Похоже на то. Пойду попробую найти фотографии школьников из отряда зарничников.

Водитель не стал задавать лишних вопросов и заглушил двигатель.

Ворота оказались на замке — этого следовало ожидать. Белову некогда было искать и вызывать директора школы, это заняло бы слишком много времени, которого и так оставалось все меньше и меньше. Он прекрасно понимал, что, если утром дети не пойдут в школу, или хотя бы не отыщутся, — в любом состоянии, хотя, разумеется, лучше бы в нормальном, будет катастрофа. На уши поднимут все городские спасательные службы, милицию, КГБ и, разумеется, партийный актив. Этого нельзя было допустить ни в коем случае.

Он потрогал холодный, слегка мокрый замок, привстал на цыпочки и посмотрел поверх ворот.

В холле первого этажа горел тусклый свет. Территория школы выглядела пустой и безжизненной, словно вымершей. Белов поежился.

— Эх… — произнес он про себя. — Придется вспомнить молодость. — Оглянувшись на «Волгу», Белов в бликующем отливе лобового стекла, не смог различить силуэта водителя — машина вылупилась на него тупыми серебристыми кругляшами фар.

Белов поставил ногу на косой стальной прут, подтянулся на руках и ловко, одним махом, перемахнул через забор. Тот лишь слегка закачался.

Быстрым шагом он дошел до лестницы, поднялся и сильно постучал в дверь кулаком. Прислушался. Тишина. Он выждал пару минут, и стукнул еще пару раз — со всей мочи, так, что заболела рука.

На этот раз в глубине школы послышались шаги, прерываемые глухими ругательствами. Видимо, сторож спал. А что еще делать в такое время?

В замке с глухим щелчком провернулся ключ, дверь резко отворилась и навстречу ему вышел косматый, заспанный детина — здоровенный как белорусский лось.

— Че надо⁈ — зарычал он с ходу. — Как ты сюда залез? — Его лапища потянулась к вороту куртки Белова. — Сейчас я те…

Белов чуть отклонился — скорее интуитивно, спокойно перехватил правую руку нападающего за пальцы, резко вывернул указательный и средний — что-то в огромной кисти хрустнуло, и здоровяк взвыл от боли.

В нос ему уткнулась красная корочка.

— Московский уголовный розыск. Старший оперуполномоченный Белов. Давай сделаем вид, что ты просто не выспался. А сейчас ты перестанешь выть, проводишь меня до канцелярии и покажешь, где хранятся личные дела учеников.

Белов отпустил руку и здоровяк, поскуливая, сразу обхватил вывернутые наизнанку пальцы.

— Э… извините, не признал… Наина Иосифовна не предупреждала, что вы приедете… Извините, я…

— Давай к делу! — рявкнул Белов.

— Да-да! — сторож попятился, потом повернулся и засеменил налево, через просторный холл, на стене которого Белов заметил стенгазету, увенчанную большой красной звездой и надписью «Зарница 1984. Стенгазета 'Боевое Знамя Октября».

— Сюда, пожалуйста, вот здесь канцелярия… я… я точно не знаю, где хранятся дела… кажется, в том или в этом шкафу… — здоровой рукой сторож показал на пару стеллажей, расположенных по разные стороны кабинета.

— Директору не звонить. Вообще никому не звонить и не ставить в известность. Ты спал что ли?

Сторож быстро кивнул.

— Еще и выпил, — Белов втянул ноздрями кисловатое амбре.

— Но я…

— Ладно. Я этого не видел, а ты не видел меня. После того как я уйду, просто ляжешь спать дальше. Понял?

— Да.

— Вот и молодец. А теперь иди отсюда.

Лось моментально исчез.

Белов распахнул первый стеллаж, открыл несколько папок, — это были учебные планы, мероприятия по досугу, переписка с РОНО и тому подобное. Он сразу перешел к стеллажу справа и не ошибся. Почти всю верхнюю полку занимали личные дела учеников с фотографиями, анкетами, табелями успеваемости — но его интересовали только фото. По надписям на корешках он быстро отыскал 6 «Б», открыл папку и буквально на втором листе нашел то, что было нужно.

«Виктор Алексеевич Крылов. Москва, ул. 9-я Парковая, д. 9 кв. 13.»

— Отлично, — пробормотал Белов.

Он вынул из папки лист с фотографией Крылова, потом на мгновение задумался и взял папку целиком.

Личные дела работников он обнаружил на полке ниже.

— Так… вот ты какой… учитель труда, которого нигде нет… — Белов вынул лист с фотографией мужчины лет сорока. Сверху в графе «ФИО» было написано: «Прокопьев Александр Иванович, учитель труда».

Что-то странное, непонятное, сквозило в облике трудовика — он явно не вписывался в понятие среднестатистического советского человека. Вот Мария Павловна, мать Вити, она да — была таковой. А этот мужчина…

Белов покачал головой.

Когда он сел в машину, водитель не произнес ни слова.

Белов снял трубку и тот же самый голос на вопрос, где живет младший лейтенант Алексей Попов, который ведет дело с Арбатской кражи, через пару минут выдал адрес — в районе Филевского парка, на западе Москвы.

Машина мчала, превышая скоростной режим как минимум, вдвое, однако ни разу ни один гаишник даже не посмотрел в их сторону. Дороги вечерней Москвы были пустынны — немногочисленные таксисты развозили публику по еще открытым ресторанам, кто-то возвращался домой с работы — но таких было немного. Они домчали быстрее, чем за полчаса.

Белов вошел в подъезд обычной хрущевки. Квартира милиционера под номером «3» оказалась на первом этаже. Он позвонил — через минуту дверь открыла женщина в халате, а из квартиры пахнуло пирожками, отчего у Белова заныло под ложечкой. Он целый день ничего не ел.

— Здравствуйте, — сказала женщина, будто ждала его появления. — Вы, наверное, к Леше?

Белов кивнул.

Женщина обернулась и негромко позвала:

— Леша, Леш, к тебе пришли тут… товарищи… — она снова взглянула на Белова и спохватилась: — Да вы проходите, не стойте на пороге…

Белов вошел в квартиру. Пирожками запахло так настойчиво и вкусно, что желудок его отвратительно заурчал.

Из комнаты справа появился парень — совсем молодой, может быть лет двадцати трех, видимо