class="p1">— Поэтому я и представила им как своего жениха Эда.

— Воспользовалась парнем, — укорил ее Борис.

— А он мной: представил дружкам как свою девушку, чтоб они от зависти позеленели, — не дала Маркову пробудить в себе чувство вины Стефания. — И у него был шанс со мной. Сам его упустил.

— Об этом позже. Давай о том вечере. Ночи, если точнее. Ты пришла в домик, Витас тебя встретил и?…

— Повел себя, как похотливая скотина, и я не понимаю, почему. Мы не обсуждали с ним секс вообще! Единственное, что он узнал, так это о моей девственности. И о моем намерении сохранить ее до первой брачной ночи.

— Витас предлагал тебе деньги?

— Да. Пятьдесят тысяч.

— Показывал их?

— Собирался, в ящик комода полез, но я оскорбилась и ушла. А потом полночи проплакала. А этот козел… даже не извинился!

— У него уважительная причина: он умер.

— Не сразу же! Через несколько часов! Витас должен был догнать меня, прощения попросить, а он… а он остался в комнате, чтобы набухиваться.

— Тебе его совсем не жаль, так ведь?

Она не ответила. Отвернулась, но Боря успел заметить, как сверкнули ее глаза. В них — ТАК ЕМУ И НАДО!

— У тебя был второй аккаунт в Сети? — задал другой вопрос Боря. Тот, на который точно получит ответ.

— Да, тот, что для родителей.

— А не для них? И не для богатых женихов третий?

— Нет.

— Уверена? Может, заводила да забросила? Или его взломали? — Стефания покачала головой. — От твоего имени кто-то писал Витасу. Он договорился о продаже девственности. Густавсен согласился именно на это, а не на женитьбу.

— Но он же писал мне, что любит и хочет быть со мной до старости.

— Играл в игру, которую, как он решил, ты сама затеяла. И вот теперь вопрос: кто мог выступать от твоего имени? Этот человек имел доступ к твоему телефону или компьютеру.

— Подозревать родителей глупо. Деда тем более, он с кнопочным телефоном ходит. Подружки-завистницы? Но я храню от них все подробности личной жизни — могут проболтаться родакам и подставить меня. Отвергнутые поклонники? Тоже нет. Был один, Эд, и тот сам меня отшил… — Стефания резко захлопнула свой прелестный ротик, поджала его. Только теперь Боря заметил, что она похожа на Палыча. Он тоже собирает губы в трубочку, когда погружается в думы. Только у него они уже сухие и морщинистые. — А это не он? — спросила Стефания у Маркова после паузы. — Не Эдик все затеял? Он доступ к аккаунтам и дистанционно получить может, наверное? Гений же.

— Я в этом не разбираюсь, а в людях — да. Не он это.

— Больше некому.

— Зачем ему это?

— Чтобы устроить мне проверку. Продамся я за полтинник или нет.

— Ты не продалась, но он тебя все равно, как ты сама выразилась, отшил. И где же логика?

Стефания не знала, что ответить. Она вообще выглядела потерянной. Ей больше всего хотелось остаться одной, выдохнуть. Но Марков не доставил ей такой радости.

— Ты знала, что в Паттайю прилетел отец Витаса? — спросил он у Стефании, что достала из холодильника бутылочку лимонада. Борису попить она не предложила, а он не отказался бы от кислой газировки.

— Нет, откуда?

— Может, дед говорил?

— Палыч со мной мало общается. А покойного Витаса и его родственников не вспоминает вовсе. Ему до своих дела нет, а до чужих подавно.

— Убили его сегодня.

— Кого? — Стеф моргнула. — Отца Витаса? — и добавила равнодушно: — Какой кошмар!

— Это сделал тот же, кто расправился с его сыном…

— Три проститутки это сделали, — послышался громовой голос из прихожей. — Ради денег. Задержали их!

Это Иван Павлович вернулся с рынка. О последнем говорило множество прозрачных пакетов со съестным, тут и клецки, и шашлычки, и бутылочки с мандариновым соком, и резаные фрукты.

— Откуда знаете?

— Русские на базаре обсуждали.

— Девочки сознались?

— Нет конечно. Верещали на всю Шестую сойку, когда их увозили. — Палыч сунул пакеты в холодильник. — Ты ко мне?

— К вам обоим.

— Я ухожу на бассейн, — выпалила Стефания.

— На бассейн? — Палыч покачал головой. — Разве так говорят?

Внучка сверкнула на него глазами и выбежала из номера, решив переодеться у бассейна. Купальник и полотенце потащила в руках, а газировку оставила.

Палыч вымыл руки и лицо, сел на кровать, подложив под спину подушку, после чего проговорил:

— Клиент твой мертв, платить гонорар некому. Неужели будешь вести расследование на общественных началах?

— Буду. А откуда вы о расследовании знаете? Я с вами об этом еще не беседовал.

— Корягина встретил утром. Он у лавки со змеиными товарами ошивался и меня туда зазывал зачем-то. Он и рассказал мне обо всем, не забыв пожаловаться на то, как ты с ним грубо разговаривал. И вот клиент умер, а ты продолжаешь свои изыскания. На фига? Только не говори, что ради тожества справедливости.

— Ради собственного спокойствия. Девочек скоро выпустят, они ни причем. А дело Витаса возобновят и выяснят, что смерть его насильственная, — а дальше, уже не вслух, а про себя, чтобы лишнего не болтнуть: «И к кому полицейские придут? К Борису Маркову. Он и ложные показания давал, и следы заметал, и с места преступления скрывался. Последнее касается второго убийства».

Обнаружив труп Иво, Марков долго ругался матом. Сначала про себя, потом в голос. Почему он не ушел, когда ему не открыли? Поперся в дом, наплевав на предчувствие…

Или не было его? Боря уже и не помнил. Он стоял над трупом клиента и матюгался, пока не охрип. После этого потрогал тело. Оказалось холодным. Давненько лежит! Хорошо, кондиционер на двадцать включен, а то завонял бы уже.

Борис бегло осмотрел место преступления. Сделал несколько фото на телефон, проверил личные вещи покойного. Выводы решил делать позже, а пока делать ноги. Он вышел тем же путем, каким зашел. Если вдруг где-то и есть камеры, она покажет, что пробыл он в доме каких-то пять минут, и в то время, когда жертва уже была мертва. Об алиби на эту ночь он позаботится, но… Лучше Борису с тайской полицией не сталкиваться вообще. Не хватало ему еще с ней неприятностей!

Валить из страны надо, первое, что подумал Марков, удаляясь от виллы. Продавать то немногое, что есть, и мотать в Камбоджу. Или во Вьетнам самолетом. Денег на билет хватит, он недорогой. Как и жизнь там. Вот только не хотел Боря в Азии оставаться. Бежать тоже не хотел! Сколько можно? Он ничего дурного не сделал, это раз. Два, своим неожиданным отъездом он только подозрения на себя навлечет.