— Ощипывать умеешь? — небрежно спросила я, кладя куропатку под ноги маркизу. Тот вернулся без добычи.

— Но как? — восхитился он и с уважением взглянул на меня. — Не камнем же ты ее сбила?

— Пусть это останется моим секретом. Может быть однажды я поведаю тебе его.

Пьер с осторожностью взял куропатку и осмотрел ее.

— Уж не колдовские ли силы тут замешаны? Я все еще не могу забыть вчерашний вечер и то, с какой силой ты оттолкнула меня в доме ведьмы, даже не приближаясь ко мне!

— Ты есть хочешь или мы болтать будем? — раздраженно рявкнула я. Все-таки доверять такую тайну этому мужчине я бы не рискнула. Да, в некоторой степени приключения сблизили нас, но что будет, когда мы окажемся в Версале?

Приготовить дичь было не так-то просто, ведь у нас не было ни ножа, ни огнива. В итоге, с добрых полчаса ушло только на то, чтобы отыскать кусок камня, который можно было бы использовать вместо ножа. Еще четверть часа мы собирали ветви, складывали костер, выбивали искры, потрошили птицу. Однако, в конце концов наши старания были вознаграждены.

Когда на землю опустилась ночь, мы сидели перед потрескивающим костром и поджаривали аппетитные куски жирной куропатки.

Из куска верхней юбки я сделала Пьеру подобие рубашки-накидки, чтобы ночью он не продрог. К тому же, мы запаслись достаточным количеством сухих веток и камней, чтобы поддерживать наш очаг целую ночь. Кажется, жизнь налаживалась, а внутри себя я вдруг поняла, что готова простить этого человека.

— Знаешь, я никогда ничего вкуснее не ела, — сказала я, вгрызаясь зубами в обжигающее мясо.

— В юности мы часто ходили с друзьями в походы, представляли себя крестоносцами, — предался воспоминаниям де Сад. — Однажды я потерялся.

— Это грустно слышать.

— Да, мне было одиноко и страшно. Я просто ходил по лесу, зовя хоть кого-то, но никто не откликался. И чем дольше я там находился, тем больше мне казалось, что лес живет своей жизнью. Деревья мне уже не казались просто деревьями — я слышал, как они переговаривались между собой где-то в верхушках. В траве перешептывались муравьи, а недалеко от меня бродили духи леса. Когда наступила ночь, я почти попрощался с жизнью. Мне удалось найти высокое дерево и забраться на него, но всю ночь я видел желтые глаза, ждавшие меня внизу.

— Ужас какой, — промолвила я, почти чувствуя, что пришлось пережить бедному мальчику. — Но потом тебя нашли?

— Нет, я вышел сам к людям, и никто обо мне не вспоминал. Все просто продолжали заниматься своими делами, будучи уверенными, что я где-то заигрался.

— Ты упоминал, что вы были близки с Анатолем, — вспомнила я. — Неужели даже он не кинулся тебя искать?

— Да, это так. Анатоль тогда уже уехал учиться, и, как оказалось, он был единственный, кто заботился обо мне.

Мы замолчали, занявшись поеданием дичи и каждый думая о своем.

— Откуда ты взялась? Расскажи мне о себе. Ведь ты не похожа на обычную воровку золота, ты слишком… умна, — внезапно спросил Пьер.

— Ох, а ты мастер комплиментов, — рассмеялась я, раздумывая о том, стоит ли говорить о себе правду.

Этот уютный вечер и огонь так и располагали делиться сокровенным. Сухие веточки весело потрескивали и наполняли воздух огненными искорками, исчезающими в ночной тьме. Однако, я все же решила проявить благоразумие. Кто знает, как сложится наша судьба в дальнейшем.

— Вот ты и сейчас это делаешь! — заметил Пьер, эмоционально показывая на меня пальцем.

— Что?

— Думаешь! Я же вижу, как ты размышляешь о чем-то. Видимо, для того, чтобы сказать мне правду, ты недостаточно искренна.

— Какой та наблюдательный! Да, я действительно прибыла из чужих мест, но пока я не могу сказать тебе всю правду. Может быть позже.

Маркиз лишь покачал головой.

— Хорошо, — согласилась я. — Давай так. Я тебе расскажу один важный факт из своей жизни, а ты ответишь на мой вопрос!

— Ты ставишь мне условия, дерзкая простолюдинка! — пошутил он, однако в его словах не было злобы. — И что же за вопрос. Я ничего не обещаю.

— Тот священник… — я говорила, и воспоминания урывочно возвращались ко мне. — Я не помню, как его звали, но ты сказал, что долго охотился на него. Это правда? Расскажи мне о нем.

Маркиз скривился и дерзко спросил:

— Люка Бурый, ты говоришь о нем? Почему он тебя так интересует? Между вами что-то было?

— Ты ревнуешь? — внезапно догадалась я.

— Еще чего! — хмыкнул де Сад.

Мне не понравились его вопросы и резкий тон, словно он на мгновение стал вновь тем, кого я боялась, но пути назад уже не было.

— Между нами не было ничего, — соврала я. — Но этот человек подарил мне веру и надежду в господа, — на этом слове меня вновь страшно замутило, но я постаралась сделать вид, что все в порядке. Впрочем, можно было не стараться. Сумерки и костер наполовину скрывали мое лицо от собеседника, а изменения в голосе он не уловил, упиваясь своей ненавистью к падре.

— Люка Бурый… Друг Анатоля. Я знал его, догадывался, но все-таки никогда бы не подумал, что так близко пригрел змею на груди. Ты знала, что он первым организовал набеги на королевские конницы? Исподтишка было убито множество невинных людей — не только охрана Людовика, но и инкассаторы, перевозившие казну, конюхи, даже женщины — в некоторых экипажах они сопровождали своих мужей.

Я не могла поверить в том, что он говорит. Несмотря на то, что память не до конца вернулась ко мне, в сердце у меня жила любовь и светлый образ безгрешного человека. Видя мои раздумья, маркиз заметил:

— Иногда узнавать правду больно, не так ли?

Я лишь дернула плечами.

— Теперь твоя очередь, ты ведь обещала мне правду о себе.

Я устало усмехнулась и достала медальон, после чего продемонстрировала его возможности — ловила разные волны и мы слушали короткие сообщения из разных эпох. С Лохински связываться я не стала.

Де Сад сидел как громом пораженный.

— Это магия?

— Нет, это наука! — назидательно подняла палец вверх и, увидев изменившееся лицо маркиза, быстро спросила: — Ты же не боишься? Я показала тебе эту штуку с расчетом на твое благоразумие. Просто знай, что мир, в котором ты живешь — не единственный.

Вскоре мы перевели разговор на тему политики и королей, но все же я пожалела о своих словах. Во взгляде маркиза читалось непонимание и даже затаенный страх. Он закрылся от меня и за одно мгновение стал вновь отстраненным человеком, словно, и не было всех этих