– Мы проведем расследование надлежащим образом.

Все это уже наскучило бы мне, если бы не было так страшно. Я сложил руки перед собой, чтобы люди не заметили моего шрама и не приняли его за ведьмину метку. Горожане обвиняют своих соседей в том, что те насылают своих фамильяров, чтобы попортить их урожай, наслать на их детей болезни, покалечить их животных и навредить всему, чем они дорожат. Никто не смеется над этими обвинениями.

Наследие ведьм Пендла для них не просто сказка. Они не сомневаются в том, что все здесь говорят правду.

Впрочем, я не единственный, кто напрягается каждый раз, когда кто-нибудь встает, чтобы выдвинуть обвинение. Затаив дыхание, мы ждем, когда нам скажут, что мы не такие, как они. Что мы – колдуны.

Я наблюдаю за Рашем, слушающим, как горожане рассказывают о своих бедах. Их слова абсолютно не нарушают его элегантного самообладания.

– Ее могут объявить паписткой, – шепчет мне Грейс, когда какой-то мужчина обвиняет подозреваемую в колдовстве женщину в том, что она в его присутствии бормотала слова на иностранном языке.

В ответ я фыркаю, скорее от нервов, чем от чего-то еще. Этот звук привлекает несколько неодобрительных взглядов, и чтобы успокоиться, я начинаю смотреть в окно.

Я моргаю, мельком увидев кареглазый силуэт, глядящий на меня через стекло, но он растворяется, как только я снова открываю глаза.

Мое внимание вновь переключается на собравшихся. Женщине на сносях помогают подняться на ноги.

– Меня зовут миссис Блейк. Меня прокляла Бесс Хит. – Руками она поддерживает живот снизу. – Из-за ее заклинаний мой ребенок никак не может родиться в срок.

– Кто такая Бесс Хит? – Уилл бросает на меня мимолетный взгляд. Я слегка качаю головой. Миссис Блейк носит в животе смерть. Это, несомненно, опухоль. Ее песня – всего лишь шепот, который станет громче, когда смерть ее заберет. Эта трагедия оставляет у меня во рту табачный привкус. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки до тех пор, пока его не начинают разбавлять металлические нотки крови.

Миссис Блейк выбивается из сил, и миссис Ингрем торопится занять ее место.

– Одна бродяжка. И отец ее, Элай Хит, ничуть не лучше. Раньше он был землепашцем, но запил, лишившись средств к существованию.

Лорд Кэрью не обращает внимания на вновь прикованное к нему внимание. Полагаю, что жалкое существование Хитов напрямую связано с его оленьим парком.

Встает мужчина. Он находится слишком далеко, чтобы я мог его хорошо рассмотреть, но его костюм и то, как на него смотрят соседи, говорит о том, что человек он влиятельный. Мистер Келлер, именно так он представился, без стеснения осуждает и Бесс, и ее отца:

– Они оба – колдуны. Я занимаюсь обеспечением прихода и, вопреки здравому смыслу, предложил им работу и жилье в моем амбаре. Они не платили за аренду и небрежно выполняли свои обязанности. А когда я их в этом упрекнул, прокляли моего сына. – Он указывает на светловолосого мальчика, сидящего рядом с ним. – Мой сын поправился, но стадо вдруг начало хромать. Когда Бесс использовала колдовство и против моей жены, я понял, что она ведьма, и осмотрел ее. Бедные и ленивые легко подпадают под влияние темных искусств.

– Вы сами ее осмотрели? – перебиваю его я.

Вдруг замолчав, мужчина поворачивается ко мне лицом. Этот вопрос его оскорбил.

– Сначала это попыталась сделать моя жена, но она сбежала, а вскоре за ней последовал и ее отец, захватив с собой бочонок моего эля.

Раш торопится его успокоить:

– Все метки, которые на ней были, уже могли исчезнуть. Ведьмы быстро от них избавляются, когда боятся, что их разоблачат.

Мистер Келлер исподтишка толкает свою жену. Роскошные одежды не помогают скрыть усталые морщины вокруг ее глаз и губ.

– Она наслала на меня своих бесов. Они лишили меня сна.

Эти слова поднимают среди присутствующих волну обвинений в адрес Хитов, и когда все наконец высказываются, у нас появляется целый список имен для расследования.

Раш ищет добровольцев.

– Моя домовладелица согласилась осмотреть подозреваемых в колдовстве на предмет дьявольской метки, но мне понадобятся наблюдатели.

Задача, которая заключается в том, чтобы допрашивать ведьм, удерживая их, и наблюдать, не вылезут ли их бесы, вызывает восторженный отклик. Раш сразу отсеивает мужчин, горящих желанием наброситься на своих соседей. Он выбирает добровольцев из рабочего класса. Мотивирует ли их гонорар или они и правда верят, что ведьмы – среди нас?

Испытывая отвращение, я переключаю внимание на Грейс, перекатывающую золотую монетку между пальцами. Она не перестает это делать, несмотря на то, что ее дядя недовольно поджимает губы, наблюдая за этой игрой. Он кладет руку ей на плечо, но Грейс отказывается остановиться, даже когда его пальцы краснеют.

– Кажется, вам душно. Я провожу вас подышать свежим воздухом, – бормочу я, внезапно вскочив на ноги, и все взгляды прикованы ко мне. Лорд Кэрью ослабляет хватку, когда я протягиваю девушке руку. Клементс смотрит на меня с одобрением, а Уилл о чем-то задумывается, когда я вывожу Грейс на улицу.

Потирая руку и не глядя на меня, она задает вопрос:

– Вам кто-нибудь говорил, что из вас получился бы прекрасный солдат?

– Нет.

– Хорошо. В вас чересчур много сомнений… И сожалений. Не думайте, что вы бессильны. У моего мужа тоже такой вид. Как и у графини Дерби, несмотря на все разговоры о том, что она взяла верх над своим супругом.

– Благодарю вас за поддержку, – киваю я. К тому же меня не так уж легко вывести из себя, намекаю я ей взглядом.

Она изучает окружающие нас поля.

– Я сопровождала графиню во время осады Латома.

– Альтамия мне об этом рассказывала.

– Она не знает всего, что произошло, – качает головой Грейс. – Казалось, фундамент замка вот-вот обрушится на нас, словно гора снега. В новостях пишут, что графиня, возглавив военный совет, противостояла подчиненному Ферфакса Ригби, но не упоминают, как она дрожала, когда думала, что осталась совсем одна, или чувствовала себя в безопасности в моем присутствии. Или как я, превозмогая страх, давала ей указания. Мое лицо забрызгало кровью, когда шальная пуля пробила окно моей спальни и размозжила голову моей горничной. Если бы она не подошла, чтобы меня одеть, то я приняла бы удар на себя. Были и другие потери. – Она на мгновение кладет руку на живот. – Когда я думала, что больше не выдержу, то все закончилось. Почтив нас своим присутствием, принц Руперт назвал нас свирепыми амазонками, словно мы не жили как солдаты все эти три месяца.

– Вы такая храбрая.

– Я бесправна. Мне казалось, что на мое состояние повлияет брак, и все-таки я здесь. Впрочем, хотя имущество моего мужа и конфисковано, я не лишена власти. Мой дядя сделал меня своей наследницей. – Залившись краской, она начинает смотреть себе