кучу, по-зимнему одетые мужчины, женщины и дети. Их обволакивает надвигающийся туман.

– Приговоренные, – присвистывает Клементс, двигаясь дальше после многозначительного взгляда Уилла.

Лорд Кэрью и Грейс неторопливо проходят мимо них, и Уилл поджимает губы, когда девушка одаривает меня мимолетным взглядом.

– Вы уже начали свою веселую интрижку? – сухо спрашивает он меня.

– Это мне не свойственно. И ей тоже… Окна моей спальни выходят в сад.

– Так, – тянет Уилл, и его лошадь бьет копытами, от чего его ноги начинают подпрыгивать. Он торопливо спешивается.

– Я видел вас с ней, – признаюсь я, намереваясь продолжить разговор на эту тему, но замолкаю, когда к нам вдруг подходит пожилая женщина. Уилл приветствует ее поклоном с легким вздохом облегчения.

– Миссис Энн Грир, – представляется она, оставаясь на безопасном расстоянии как от нас, так и от церкви. Она совсем не похожа на ту хладнокровную убийцу детей, какой ее описали Ингремы. Энн – невероятно красивая зрелая женщина, а наклон ее головы полон решимости. – Вы обо мне слышали. – Нашу собеседницу окликает по имени какая-то молодая женщина. Она оборачивается, и несмотря на то, что порывы ветра делают их похожими на вырезанные из бумаги фигурки, рукопожатие связывает их ладони в крепкий узел, придавая устойчивости.

– Вам пора войти внутрь, – советует ей Уилл, показывая на церковь. – Те, кто затаил на вас мелкие обиды, вряд ли будут против вас выступать.

Женщина указывает на подкову, прибитую к дверям храма:

– Они бы не позволили переступить порог подозреваемой в колдовстве. Все, что я скажу в свою защиту, отшвырнут обратно, и я просто не смогу постоять за себя, ведь у ведьмы никогда нет права на последнее слово.

– Тогда зачем вы здесь? – удивленно смотрит на нее Уилл, пока я, стараясь отвлечься от ее испытующего взгляда, привязываю лошадей.

– Чтобы вы могли увидеть нас такими, какие мы есть, прежде чем они обвинят нас в том, что мы владеем богатствами, которыми мы никогда не обладали и о которых никогда не просили, – заявляет женщина, пристально глядя на нас. Отвернувшись, она уходит, примкнув к группе людей, и та растворяется на белом фоне.

Зайдя в церковь, мы видим, как вытягивают шеи люди, сидящие под потолочными панелями, украшенными изображениями цветов, птиц и юношей, парочками играющих на свирелях. Реформы архиепископа Лода подарили соборам церемонии и витражи на окнах. Захватив Север, сторонники Парламента все это разрушили. Церковные витражи заменили на дешевые стекла. Однако былое величие храма все еще пробивается сквозь настенные панели и кафедру, украшенную вьющейся виноградной лозой и деревянными животными. Вокруг же – следы иконоборчества солдат, а дверь, отделяющая духовенство от прихожан, сорвана с петель.

Грейс и лорд Кэрью занимают свою семейную скамью. Он, одетый в жабо цвета слоновой кости, выглядит скованным, словно оказался на плахе. Свечи, прикрепленные к проволокам, натянутым вдоль нефа, блеклой короной обрамляют его голову. Грейс сидит выпрямившись, наблюдая за окружающими людьми. Ее поведение заставляет меня вспомнить о напряженной сосредоточенности, присущей Альтамии. Она словно мысленно вправляет им кости, потирая их, чтобы они встали на место.

Горожане тесно усаживаются на оставшиеся скамьи. Ингремы садятся вперед. Священник оказывается прямо перед нами, рядом с ним – гладко выбритый молодой мужчина лет двадцати шести, одетый в темно-коричневый наряд и добродушно на него глядящий. Проницательный взгляд, ничего не упускающий из виду, не сочетается с его молодым лицом.

– Мистер Джон Раш, – одними губами произносит Грейс, кивнув в сторону юноши.

Раш встает, и Уилл представляется:

– Меня зовут судья Персиваль. Я приехал сюда по поручению его светлости, чтобы выслушать ваши жалобы.

Когда Уилл подходит ближе, священник предлагает ему занять свое место. Лицо Персиваля покорно смягчается, когда Раш шепотом его приветствует.

Не забывая о предостережениях своего господина, я сажусь рядом с Грейс, чтобы наблюдать за собравшимися. Клементс хочет, чтобы его посадили рядом с Уиллом, но никак не решается подойти. Нахмурившись, он устраивается возле священника, а затем начинает оглядывать толпу в поисках меня. Я допустил ошибку. Нужно было сесть рядом с ним, таким образом продемонстрировав ему свою молчаливую поддержку.

– Мы благодарим его светлость за то, что он сделал ваш приезд сюда возможным. – Раш почтительно кивает в сторону лорда Кэрью. – Вдвоем мы сможем положить конец этой неразберихе.

Уилл кивает, а горожане с одобрением переговариваются. Похоже, присутствие Уилла совсем не смущает Раша. Люди относятся к обоим охотникам на ведьм с одинаковым почтением, несмотря на юность второго. Тем не менее никто не поднимается, чтобы высказаться.

– Я весь внимание, – говорит Уилл.

После этих слов мужчина хрупкого телосложения встает, повернувшись лицом к присутствующим.

– Меня зовут мистер Уилсон. Я коронер, и меня очень встревожило количество смертей, возросшее за последние годы.

– Пожалуйста, продолжайте, – бормочет Раш, ерзая на скамейке.

– Кончина Генри Ингрема. – Он смотрит в сторону мистера и миссис Ингрем. – Два года назад он заболел и умер, и его смерти нет никакого медицинского объяснения.

– Ведьма Энн Грир наслала своего беса, чтобы отнять его у нас! – кричит миссис Ингрем. Супруг хватает ее за руку, чтобы успокоить.

– Жена мистера Гиббона тоже неожиданно скончалась. А еще мистер Кросс. Вскрытие показало, что все внутри у него было наполнено дьявольским бальзамом, – сообщает мистер Уилсон.

– Их родственники считают, что некая Джейн Фоули наслала на них своих фамильяров, – объясняет Раш Уиллу.

– Я попрошу этих людей рассказать мне обо всем напрямую, – просит тот.

Раш реагирует на это замечание улыбкой, а горожане готовятся взять слово, перебирая жалобы и обиды, которых хватило бы на несколько поколений.

– Миссис Грир наслала чертей и на мистера Джеймса Уэллса! – вопит миссис Ингрем.

Услышав это, мистер Уэллс, рабочий средних лет, встает. Он сидел на одном из задних рядов.

– Это правда. После того, как я с ней повздорил, меня одолела падучая. Из-за болезни я потерял работу и даже всунул ей в руку деньги, чтобы она сняла проклятие, но она отказалась их брать.

Люди, сидящие рядом с ним, бросают осторожные взгляды на заплатки на его одежде.

Мистер Ингрем выглядит обеспокоенным, если не виноватым, после заявления Уэллса. Жена отвечает на его волнение улыбкой.

– Из-за чего вы поссорились? – спрашивает Уилл.

Мистер Уэллс закашливается.

– Из-за оплаты. Мой сын заболел. Миссис Грир принесла мне травы. Я заплатил ей за услуги, но она утверждала обратное.

Уилл поднимает бровь.

– Миссис Грир – целительница?

– Ведьма, – поправляет его мистер Уэллс.

Встает молодая женщина. Она скромно одета и заливается краской от того, как пристально ее изучают окружающие.

– Миссис Грир – целительница, и она помогла многим из нас, когда мы болели. Она вылечила сына мистера Уэллса и многих других.

Лицо мистера Уэллса становится мрачным, но он не возражает тому, что сказала девушка.

– Подозреваемая в колдовстве будет вести себя как святая в миру, – цитирует Раш, но женщина, которую поддерживает множество присутствующих, не спешит садиться.

– Она целительница.

Ее настойчивость заставляет Раша поджать губы, и он уже