— Вас никто не винит, Ксения Романовна, — поспешно добавил Виктор. — Вы попали в очень неприятную ситуацию, которая не могла разрешиться иначе. Мне просто хотелось знать, из—за кого вы попали в эту ситуацию? Кто явился причиной вашей беды?

Девушка покачала головой:

— Я не помню, — ответила она наконец. — Меня выкрали рядом с городской квартирой, и последние несколько дней я провела как в тумане. Я не помню ничего, что со мной происходило. Только темнота и вспышки света. В голове вата и вязкая тишина.

Девушка прижала ко рту судорожную ладонь, чтобы сдержать всхлип.

— Я не могу поверить…

— Простите за мой вопрос, госпожа, — Виктор опустил глаза, в которых полыхнуло подозрение.

— Эта версия уже отработана, мастер Круглов, — подал голос Селиван, который подвинулся на краешек сиденья кресла, чтобы привлечь к себе внимание. — Она ничего не дала. А мои люди умеют вести разговор так, чтобы собеседник рассказал все.

— О чем вы? — насторожился я, на мгновенье решив, что девушку пытали.

— У нас есть специалисты, которые могут помочь вспомнить забытое, — не заметив моего смятения, ответил начальник службы безопасности. — Ксения Романовна находилась в состоянии, в котором ничего не ощущала. Физически ей не нанесли непоправимого урона…

Когда Земскова услышала эти слова, она сглотнула и я понял, что все не так, как кажется на первый взгляд.

Быть может, никакого долга и не было. Но стало совершенно ясно, что Ксения Романовна чего—то недоговаривает. И скорее всего она молчит, из—за сидевшего рядом родителя. Быть может, она беспокоится о том, что может бросить тень на семью. Тем более, после потери брата. Существуют секреты, которые невозможно раскрывать даже родным, и они тяжким грузом повисают на душе. Есть вероятность, что она боится стать отверженной.

Я украдкой взглянул на девушку, пытаясь понять, что она утаивает. Захотелось даже применить способность, чтобы увидеть, что она пережила. Однако я не мог этого сделать. И не потому, что мне мешали этические вопросы. Именно сейчас я понимал, что правда может только помочь. Но я осознавал, что мои действия не остались бы незамеченными. Всплеск силы ощутили бы все сидевшие за столом. И такая самодеятельность могла представить меня в дурном свете. К тому же, Ксения скорее всего начала бы сопротивляться ментальному воздействию. Впрочем, решение пришло в голову само собой:

— Ксения Романовна, вы переживаете тяжелую утрату, — осторожно начал я, обращаясь к девушке. — И ваша… скорбь может плохо сказаться на вашем самочувствии. Душа способна темнеть от боли. Поверьте, я видел последствия таких процессов. Поэтому я как лекарь считаю своим долгом предложить вам провести пару сеансов, чтобы помочь преодолеть это состояние.

— Я не думаю… — неуверенно пробормотала Ксения и вытерла ладонью слезы, которые катились по ее щекам.

— Хочу вас заверить, что все, что я узнаю на этом приеме, навсегда останется в стенах кабинета лекарни. Между мной и вами.

Девушка взглянула на меня через стекла солнцезащитных очков, и правильно истолковала мой намек. Поэтому произнесла:

— Спасибо, Василий Михайлович. Вы не были посторонним для Антона. Я точно знаю, что считал вас приятелем. Пожалуй, я приму это предложение. Чужому человеку я не доверю… боль.

— Тогда советую вам найти окно в вашем графике и позвонить мне. И не тяните с этим, прошу. Ваша сила может выйти из-под контроля, если позволить страданиям омрачать душу.

Ксения кивнула, взяла со стола стакан с водой и сделала большой глоток. Кубики льда ударились о ее зубы со звонким звуком. Но девушка словно не заметила этого.

Беседа продлилась еще полчаса, а затем все начали собираться. Со стороны гостей, разговор вел только Виктор. Его товарищи молча слушали и пили чай. Один из них, Святогоров, кажется, был светлым. Я почуял это еще у дверей «Диадора». А вот Волков был чем-то похож на господина Бирюка, с которым мне недавно довелось познакомиться. Я то и дело косился в сторону «серого», и один раз, заметив это, Сергей криво улыбнулся мне, продемонстрировав длинноватые клыки. Быть может в организации был какой-то чудной зубовный лекарь, который правил зубы на свой вкус.

Наконец, Виктор и Земсков закончили беседу, обменялись номерами телефонов, попрощались, и мы направились к выходу.

— До встречи, Роман Афанасьевич, — прощался Круглов.

— До встречи, — ответил мужчина.

Мы с Земсковым пожали руки.

— Спасибо, что не остались равнодушны к нашему горю, — проговорил Роман Афанасьевич. — Тем более, когда вам стало известно, в чем была замешан Антон. Многие бы не пожелали появляться в свете рядом с моей семьей. А вы проявили благородство. Впрочем, и ваш отец был таким же. И ваш дядюшка. Жаль, что когда случилась беда, мой сын не обратился к вам. Видимо, его сумели запугать настолько, что он не мог мыслить здраво.

— Хочу верить, что получится во всем разобраться, — сказал я, глядя мужчине в глаза. — И когда все останется позади, то я был бы рад увидеть вас на приеме.

— Я справлюсь, — мужчина попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло.

— Поверьте, боль испытывают все. В этом нет ничего постыдного.

— Быть может вы и правы. Я подумаю над вашим предложением.

Затем мы попрощались и семья Земсковых, вместе с охраной, направились к машинам.

— Спасибо вам за то, что организовали встречу, Василий Михайлович, — произнес Виктор, когда два авто с номерами Земсковых выехали с парковки.

— Мы ратуем за общее дело, мастер Круглов, — ответил я и быстро добавил. — Пока.

Мой знакомец вынул из кармана монету, подбросил ее, ловко поймал и посмотрел на выпавшую сторону. А затем усмехнулся и уточнил:

— Отвезти вас домой, мастер Юсупов?

— Боюсь, Петр Феликсович не придет в восторг, если увидит меня в вашей компании. Так что, пожалуй, я доберусь домой на такси.