У ворот стояли несколько дружинников. Бойцы пристально наблюдали за прибывшей к жилому комплексу машиной. Видимо, после происшествия с похищением, меры безопасности были усилены.

— Спасибо, — произнес я. Достал из кармана бумажник, отсчитал нужную сумму и протянул их водителю. Открыл дверь, вышел из машины и направился к воротам:

— Лекарь Василий Михайлович Юсупов, — произнёс я, обращаясь к дружинникам. — Прибыл к Ксении Романовне Земсковой с частным визитом.

— Мы предупреждены, Василий Михайлович, — ответил один из дружинников и сделал знак бойцам, которые открыли ворота, пропуская меня на территорию.

— Благодарю, — сказал я и направился по выложенной тротуарной плиткой дорожке к нужному дому.

Квартира Ксении Романовны Земсковой располагалась в ближайшем к посту охраны строении. На последнем этаже, с выходом на крышу. Я поднялся по ступеням крыльца, и дверь передо мной распахнулась. Из дома вышел привратник, который придержал створку, пропуская меня внутрь:

— Прошу, барин, — произнёс он.

— Благодарю.

Я пересек холл, остановился у стойки, за которой сидел и читал утреннюю газету консьерж. Рядом со столом стояла подставка с «Имперскими Ведомостями», «Неделей», и другими печатными изданиями, которые дворяне любили читать по утрам под чай.

Консьерж оторвался от чтения, смерил меня цепким взглядом, добродушно улыбнулся:

— Ксения Романовна предупредила о вашем визите, мастер Юсупов. Сейчас я ее сообщу ей, что вы прибыли.

Он снял трубку стоявшего на столе телефонного аппарата, и произнёс:

— Ксения Романовна, прибыл мастер Юсупов, — произнес он. — Хорошо.

Он положил трубку на рычаги и взглянул на меня:

— Четвертый этаж, — ответил он и вернулся к чтению газеты, стоило мне отойти на несколько шагов. Видимо, новости сегодня были особенно любопытными.

Я пересек холл, подошел к лифту и вызвал кабину. Пискнуло, и створки распахнулись. Я вошел внутрь, выбал кнопку нужного этажа.

Лифт выпустил меня на площадку. На нужном этаже было всего две квартиры. И у двери правой дежурило трое дружинников с нашивками семьи Земсковых. Заметив меня, один из бойцов открыл дверь, приглашая меня войти.

Я кивнул в знак благодарности и прошел в гостиную.

Квартира была просторной и светлой. Высокие потолки украшала лепнина, окна выходили в закрытый двор. Тяжелые бежевые шторы оказались раздвинуты, а тонкая органза цвета шампанского осталась на месте и едва заметно покачивалась на легком сквозняке. Стены была оклеены ткаными обоями с незатейливым узором. Пол состоял из палубных досок, выбеленных солнцем и солью. В центре их прикрывал ковер в виде шкуры медведя. Вероятно, искусственной, учитывая запрет на их продажу. Стеклянные глаза на реалистичной морде выглядели жутковато. Посреди гостиной стоял диван, обитый шелком.

В кресле расположилась дружинница, которая пристально наблюдала за входной дверью. А сама Земскова сидела на диване. Девушка успела переодеться, и теперь вместо платья, на ней была большая кофта с капюшоном, и свободные спортивные штаны. Рядом на изящном столике стоял заварочный чайник и чашка. Видимо, девушка приходила в себя, глядя в одну, только ей видимую точку. Без очков она смотрелась ужасно. Под глазами залегли глубокие тени, нос заострился, а искусанные губы без помады покрывали ранки.

Я остановился у входа и произнес:

— Снова здравствуйте, Ксения Романовна.

Девушка вздрогнула и неуверенно улыбнулась, и ответила:

— Василий Михайлович. Идемте в комнату.

Она поднялась на ноги и направилась вглубь квартиры. Я последовал за ней.

Ксения открыла дверь в комнату, приглашая меня войти. И я шагнул внутрь. Девушка вошла следом и закрыла дверь.

Помещение было практически пустым. Просторным и светлым. Только в центре стояли стол, и два кресла.

— Мы собирались сделать здесь гардеробную после того, как родители купили нам эту квартиру, — пояснила девушка. — Но как-то не сложилось. А теперь… Я даже не знаю, что мне делать во всех этих комнатах одной.

Голос Ксении дрогнул. И я понимал ее чувства. Девушка долгое время жила в этой квартире с Антоном.

И теперь все в этой квартире напоминало ей о брате. Я никогда не интересовался у Антона, насколько они были близки. Теперь же я начал понимать степень их близости. И если выходку Антона с натяжкой можно было списать на заботу о семье, то переживания Ксении по поводу смерти брата списать было уже не на что.

— Родители не предложили вам остановиться в их доме? — спросил я, чтобы разрядить обстановку.

— Я отказалась. Они на меня давят только своими жалостливыми взглядами.

— Может быть, проведем сеанс в другом месте, раз в квартире вам не по себе? — предположил я, но Земскова покачала головой:

— Нет, тут многое напоминает о хорошем, — тихо ответила она. — Но потом я вспоминаю, что Антоши больше нет…

Я кивнул и сел в кресло, откинулся на спинку. Указал на свободное место напротив:

— Тогда присаживайтесь. Начнем сеанс.

Ксения пересекла комнату и устроилась в кресле. Чувствовала она себя явно неуютно. Я же потер ладони, активируя силу, и уточнил:

— Позволите? Это необходимо для терапии.

Девушка кивнула, и я создал «астрального двойника, к которому прибавил еще и 'Правду или ложь». И рядом с сидевшей в кресле девушкой возник призрак с черными пятнами. Причем два пятна были больше остальных. Очевидно, они и подтачивали девушку, разрушая ее душевное спокойствие.

— Расслабьтесь, Ксения Романовна, — миролюбиво произнес я. — Итак, я вас слушаю.

Девушка замялась, словно подбирая слова. А затем осторожно начала:

— Антон погиб по моей вине, Василий Михайлович. Но вы и без меня это знаете.

Она взглянула на меня, и я кивнул:

— Догадываюсь.

— Один… человек свел меня с правильного пути. И теперь я должна ему. Иначе могут всплыть ненужные для семьи факты.

Она замолчала, глядя на меня. Я ждал. А затем продолжила:

— Помещик Дмитрий Григорьевич Федоров. У меня