В этот самый момент еще один лист пролетел мимо, чуть не задев мне щеку, и распластался по стене дома, словно пришпиленный к камню порывом ветра. Вот только я не почувствовал ни дуновения. Это оказалась уже не газета, а плакат. Все члены Совета имбрин – в ряд, как на полицейском опознании, и поперек каждой – штамп «ВИНОВНА».

– Еще пропа, – тихо сказала Оливия.

– А, да замолчи уже! – взорвалась Эмма.

Она ринулась к стене, чтобы сорвать плакат, но он ловко от нее ускользнул – вверх, а потом в сторону, когда она снова попыталась его ухватить. Она подпрыгнула, все-таки сцапала его и подожгла в руках, но стоило ей выбросить тлеющую бумагу, как еще пять целых и невредимых прилетели откуда ни возьмись и нашлепались на стену вокруг.

Эмма зарычала и развернулась к страже.

– Мы все сейчас пойдем и поговорим с имбринами. Я желаю знать, что здесь творится.

Мы помчались за охраной, стараясь не отставать – уж больно широко они шагали. Нас провожали заклейменные лица имбрин. Каждые пару секунд новый постер прилетал на крыльях магического ветра и прилеплялся на ближайшую стену или фонарный столб. Виновна, виновна, виновна – вдалбливали нам в голову, словно барабаном. Кругом творился настоящий беспредел: постеры гонялись за людьми, обступали, бились об них со всех сторон.

Пошли, однако, не все. Клэр отказалась участвовать в очевидным образом назревавшей ссоре с имбринами. Хью остался с Фионой, которой все еще полагалось отдыхать дома. Горация вконец измотали события дня. Он сказал, что лучше послужит общему делу, если выпьет снотворное и ляжет в постель – в надежде на какие-нибудь полезные вещие сны.

Мощеный двор министерского здания запрудила небольшая, но буйная толпа. Люди размахивали газетами и требовали, чтобы их сей же час впустили. Фаланга стражи не подпускала их к большущим железным дверям. Нам с друзьями они дали пройти беспрепятственно.

– Я хочу знать, что все это значит! – кричала какая-то женщина, суя им в нос скомканную газету. – Если это все правда, я немедленно…

– Что? – Эмма наставила на нее пламенеющий палец. – Свергнешь имбрин? Пойдешь и сдашься Каулу со всеми потрохами?

Не успела женщина ответить, как ее отпихнул в сторону краснолицый мужчина.

– Вы! – Из ушей у него (я не шучу!) ударили в разные стороны струи пара. – Скажите вашим птицам, пусть выходят и говорят с нами. Мы заслуживаем знать, что здесь творится!

– Они из сил выбиваются, пытаясь спасти нас от Каула, вот что здесь творится! – надвинулся на него Енох.

Эмма, разинув рот, наблюдала за этой сценой.

– Давайте не будем пререкаться с каждым забиякой в Акре! – сказал я и подтолкнул обоих вверх по лестнице к дверям, которые распахнулись нам навстречу, истошно и скрипуче жалуясь на жизнь.

– Вам что, беспокоиться больше не о чем? Дел поважнее не осталось? – орал через плечо Енох, которого мы чуть ли не заносили внутрь. – Неблагодарные тупицы!

Двери с грохотом захлопнулись. Енох развернулся и от души врезал по стене от ярости.

– С ума сойти, Енох, – прокомментировала Эмма. – Оказывается, тебе важно, что там люди думают о птицах. Понятия не имела.

– А мне и неважно, – пробормотал слегка ошарашенно он, потирая кулак.

– А, значит, тебе можно говорить о птицах гадости, – ухмыльнулась Оливия, – а всем остальным…

– Я не стану с вами об этом разговаривать, – прорычал он и зашагал к поджидавшей нас охране.

Нас провели через подобный гигантской пещере холл – в основном пустой, все окошки закрыты; мимо прошмыгнули несколько офисных служащих. Из холла мы двинулись дальше, по длинному сумрачному коридору, в Зал Совета. Перед большими деревянными дверями стояли еще двое охранников. Табличка на створках требовала тишины.

– Эти двое – да, – кивнул страж на нас с Нур. – Остальные – нет.

– Я не пойду, если не пустят их, – решительно сказал я.

– Значит, никто не пойдет, – спокойно сказал страж.

– К черту! – прорычал Енох и заорал во все горло: – МИСС САПСАН! ЭТО ЕНОХ! ВПУСТИТЕ НАС!

Охрана потащила его прочь от дверей; Енох ругался и вырывался. Но тут двери распахнулись, и на пороге возникла мисс Сапсан.

– Святые небеса! Мистер Коллинз, просто впустите их…

Охранник даже как-то растерялся.

– Но вы же сами сказали…

– Отставить! Впустите детей. Да, и мистера О’Коннора тоже, если он пообещает хорошо себя вести.

Енох был отпущен и быстро зашагал к нам, отряхивая куртку и делая всякие непристойные жесты в сторону охраны, которая, судя по всему, ни о чем так не мечтала, как огреть его дубинкой по голове. Мисс Сапсан велела нам умолкнуть и провела в залу с высоким потолком.

Никогда еще я не видел за столом столько народу. Двенадцать имбрин сидели кругом: кто в тревоге, кто в глубокой концентрации – мисс Кукушка, мисс Королек, мисс Бабакс, мисс Дрозд и куча других, очень тихих в присутствии старших имбрин. Мисс Шилоклювка в своем кресле на колесиках возглавляла собрание. Она поприветствовала нас взмахом руки.

– Мистер Портман, мисс Прадеш – прошу, присоединяйтесь к нам. Это касается и вас тоже… или очень скоро коснется.

Мисс Сапсан подтолкнула нас легонько к столу. Мы остались стоять – стульев больше не было. Что-то ткнулось мне в ногу – под столом обнаружился Эддисон. Я прошептал: «Привет!» – и он одними губами, беззвучно ответил: «Здорово». Как и нам, ему по чину не полагалось сидеть за столом, но как доверенный адъютант мисс Королек он, по крайней мере, имел право находиться под ним.

У Эммы с Енохом, замерших у дверей, на уме явно было только одно – американские кланы и их вожди, но зрелище стольких имбрин сразу за серьезной беседой мигом поумерило у них желание нарываться. Ну, хотя бы временно. И то хлеб.

– Если ваши подопечные устроились с максимальным комфортом, Альма, я, с вашего разрешения, продолжу, – недовольно сказала мисс Кукушка.

На ней была шинель с золотым галуном на манжетах, а в руке – тонкая указка с длинной рукоятью и красным мелком на конце. Мисс Шилоклювка могла сколько угодно председательствовать официально, но главным стратегом, судя по всему, выбрали именно ее – мисс Кукушку. Они с мисс Сапсан не сводили глаз со стола, где прямо на полированном дереве, без скатерти, раскинулась огромная петлевая карта Лондона со всеми пригородами.

– Каул намерен нас окружить, – очень серьезно сказала мисс Сапсан. – И, без сомнения, он это сделает.

Мисс Кукушка постучала мелком по Дьявольскому Акру. Его границы отмечала волнистая зеленая линия: почти квадратный, рядом с центром карты. Акр в последнее время стал сердцем моей жизни – у меня в голове он почти равнялся по размерам Лондону, и это был настоящий шок, увидеть, какой же он на самом деле маленький, незначительный… просто точка на карте.