До меня внезапно дошло, что, быть может, Каул пока и не собирался меня убивать. Он не мог не знать, что уж с одной-то пусто́той я справлюсь – пусть даже усовершенствованной. Так что это было предупреждение.

«Сдавайтесь, – как бы говорил он. – А не то я приведу целую армию таких же».

Конечно, полной уверенности у меня не было. И даже если так, я все равно ничего не мог с этим поделать. Единственное, что мы могли, – это добраться до места сбора, найти остальных шестерых и отправить Каула обратно в ад… уж и не знаю, каким чудом.

«Семеро должны запечатать дверь».

Туман у меня в голове становился все гуще, но лежать тут без дела я больше не мог.

Я собрался с духом и встал.

Остаток дня мы с Нур тревожно курсировали между министерством, где имбрины держали экстренное совещание и могли в любую минуту начать ткать временный щит вокруг Акра, и Домом-над-Канавой, где Миллард с Перплексусом раскинули карты петель во весь кухонный стол, пытаясь выяснить местонахождение петли мисс Крачки и все возможные способы туда добраться.

Нам велели собирать вещи, но как тут собираться, когда не знаешь даже, по каким территориям будешь путешествовать?

Мы изо всех сил старались не стоять над душой у Милларда и не лезть под руку, но у нас, по правде сказать, так ничего и не вышло. Кончилось тем, что Перплексус начертил на полу линию восковым карандашом и велел нам за нее не заходить. И вообще никому – за исключением его ассистента, Матье, мрачного парнишки с бамбуковой палкой-указкой для карт, который таскал своему наставнику бесконечные чайники дымного русского чая – единственной жидкости, которой дозволено было касаться сиятельных уст Перплексуса (помимо эспрессо).

Цель заключалась в том (объяснил Миллард во время одного из частых перерывов на чай), чтобы проложить быстрый, но безопасный маршрут до петли мисс Крачки. Быстрый – это на день-два, не больше. Увы, пока что единственный обнаруженный ими вариант подразумевал путешествие посуху из Монголии во Францию через 1917 год: длиной в две добрых недели, полное опасностей и попеременно на лошадях, верблюдах и поездах. Хотя мы с Нур и все остальные, кто решит отправиться с нами, имели все шансы пережить такой вояж, у экспертов оставались большие сомнения насчет того, что Дьявольский Акр сумеет выдержать такую долгую осаду Каулом и его силами.

А посему картографы продолжали корпеть и бесцеремонно отослали нас вон, так как наше стояние над душой уже начало действовать им на нервы.

Где-то в Акре Харон надзирал за укреплением наших скудных редутов. Вторжение пусто́ты убедило всех, что внутренняя защита никуда не годится. Было непонятно, сколько времени имбринам понадобится на сооружение щита. Однако где-то нашлась вторая гарпунная пушка – в итоге обе установили поблизости от входа в петлю. Вокруг тюрьмы натянули новые заграждения из колючей проволоки и расставили дозорные вышки. Калифорнийцы Паркинса сами вызвались пополнить ряды стражи, уже наблюдавшей за нашими заключенными из числа тварей… которые уж больно тихо себя вели в последнее время. Подозрительно тихо.

Десятки странных выстроились в очереди снаружи «Сморщенной головы», чтобы записаться в новую добровольную дружину – к ним, что удивительно, присоединились и многие американцы. Тех, у кого имелись таланты боевого толка, назначали в части, патрулирующие вход в петлю и Бентам-хаус (хотя Панпитликум сейчас был официально отключен, а все двери – заперты).

Все находящиеся в частном владении телескопы и бинокли реквизировали для использования дружиной и распределили между дозорными, расставленными на крышах и балконах по всему Акру. Леонора Хаммейкер, умевшая видеть в темноте и обладавшая зрением посильнее любого телескопа, согласилась сидеть у окна и просто глазеть вдоль по Скорбной улице – столько часов в день, сколько она физически сможет осилить.

Всех, у кого было личное огнестрельное оружие, призвали носить его с собой круглые сутки. Многие американцы и так уже это делали, но после нападения пусто́ты решили пойти еще дальше и отказались снимать кобуры даже за обедом и в туалете.

В тот же день, но пораньше одного из калифорнийцев обнаружили вздремнувшим (оглушительно храпящим, назовем вещи своими именами) с двумя заряженными и взведенными стволами на коленях и колоссальных размеров ножом в кулаке.

Харон и раньше предупреждал волонтеров, что жизнь их может подвергнуться опасности, но после утренней трагедии никаких иллюзий уже точно ни у кого не осталось. Жизнь была в опасности у всех, хоть ты доброволец, хоть нет. Кое-кто пытался отговорить самых юных странных лезть защищать Акр, но тут один паренек из театральной труппы мисс Скворец вспрыгнул на тумбу у паба и закатил такую страстную речь на тему, что станет с этими самыми жизнями, если Каул сумеет прорваться через наши защиты, и что куда благороднее рисковать собой ради охраны родной петли, чем покорно сложить голову перед гнусными победителями… – в общем, ему аплодировали долго и громко.

Северный клан Ламота решено было разместить непосредственно вокруг входа в петлю. Громилы Лео доказали свою трусость – их нигде не смогли найти, но вожди всех трех малых банд – Крах Донован, Анджелика и даже Песья Морда – все как один вступили в дружину. Когда я откровенно вытаращился, увидев их там, они сделали вид, что это все просто шкурный интерес, не более, но я уже начал подозревать, что от наемников в них было несколько меньше, чем они пытались показать.

Наконец, уже в сумерках, через громкоговорители по всему Акру разнесся голос Франчески. Она объявила, что имбрины готовы приступить к созданию щита и всем, кто желает присутствовать, стоит немедленно проследовать к воротам.

Вся петля высыпала на улицы.

Они назвали свой продукт «Одеялом». Имбрины решили, что, созерцая, как они вместе ткут его, и понимая, что оно и правда реально, мы обретем хоть немного мира внутри.

Короче, мы собрались вокруг входа, по берегам Канавы, там, где она ныряла в туннель. Фонарики и газовые лампы бросали на толпу мерцающие отсветы. Зрители – человек сто, не меньше – по одну сторону воды; хоровод из двенадцати имбрин – стоят тесно, взявшись за руки – по другую. Мы с друзьями держались кучкой. С крыши туннеля за происходящим бдительно наблюдала охрана; двое стражей, назначенных лично мне и Нур, маячили неподалеку, сканируя толпу на предмет угрозы. Сколько мы от них ни ускользали, они все равно относились к своей работе очень серьезно.